Перворожденные дернулись, помня о том, как легко она крошит заговоренные камни.
– Клянусь, что не разобью и никоим образом не испорчу, – поняла их колебания Белка. – Просто покажу, как все было. А потом верну. Слово Стража.
Глава старшего дома задумчиво пожевал губами: о ее верности слову знали все. Считалось, что Стражи слово не нарушают. Тем более Гончие. То есть если она пообещала не причинять вреда, то действительно не станет. А если и вздумает обмануть… Он пристально взглянул в печальные глаза Белки и неожиданно стянул с руки тяжелый перстень.
– Благодарю, – кивнула она, осторожно сжав в ладони тонкий золотой ободок. – А теперь сядьте, потому что это будет тяжело.
– Спасибо. Мы постоим, – настороженно отозвался за всех Инару.
– Тогда постарайтесь не противиться. Наложенные узы еще крепки – я вижу. Значит, то, что поймешь и увидишь ты, поймут и увидят все. Вот только это не слишком приятная правда, но тут уж моей вины нет. Простите, если будет больно.
«Больно?» – удивленно моргнул Эналле, собираясь спросить вслух, но Гончая уже прикрыла глаза, а его родовой перстень тускло засветился.
Его накрыло темнотой сразу, словно крышкой гроба. Так неожиданно, что глава дома Этаррас сперва насторожился, потом испугался и, в конце концов, растерялся. Какое-то время, пока Белка настраивалась на чужой перстень, остроухому было некомфортно, а потом в его голове что-то вспыхнуло, и ослепленный эльф с тихим стоном осел на землю.
В одно бесконечно долгое мгновение он вдруг увидел все: душный подвал, растерзанные тела; неверный свет факелов, дрожащий от неуловимо быстрых движений чужих рук; потоки засохшей крови на полу; белокурые волосы, разметавшиеся по столу; покрытую алыми разводами простыню… а затем услышал тихий размеренный голос, от которого немолодого эльфа бросило в дрожь.
– Видишь, как мало нужно, чтобы ты перестала кричать и не мешала мне закончить? Цени мою доброту, девочка: я не спал целые сутки, чтобы ты изменилась. Я сумел решить эту загадку, и скоро ты узнаешь ее до конца…
Ллер Эналле судорожно вздохнул и на мгновение очнулся. Но почти сразу его снова окунуло в кровавое марево забытья. Снова безжалостно погрузило в душный подвал, но на этот раз он оказался в чужом теле – слабом, беспомощном, над которым долго и скрупулезно трудился невероятно красивый темный эльф.
– Они говорили, что у меня не получится, – настойчиво шептал в пустоте все тот же безумный голос. – Говорили, что это невозможно и что люди не способны подняться над смертью… но теперь у меня есть ты, и они больше не смогут возражать. Мой шедевр, моя победа, моя надежда на новый род…
