Хмера, дернувшись в последний раз, наконец затихла, перестав царапать окровавленными лапами землю. Ее глаза потускнели, неверяще изучая лицо победительницы, и уже почти погасли, однако Белка вдруг отпустила чужую шею. Тихо прошипев сквозь зубы что-то неразборчивое, оттолкнула судорожно закашлявшуюся кошку и, не заботясь больше ни о чем, шагнула в сторону – туда, где, нелепо дергаясь, пыталась встать с травы вторая хмера.
Остановившись возле оскаленной морды, Гончая резким рывком запрокинула ей голову и пристально всмотрелась в полные боли глаза: у хмер, что бы ни говорили люди, все-таки было уязвимое место – одно-единственное, возле левого уха, куда незадачливая кошка и получила быстрый, поразительно точный удар. Она даже понять не успела, что случилось и почему внезапно подогнулись лапы. И сейчас тщетно билась в попытке подняться, чтобы прийти на помощь сестре.
Белка с силой сжала нежные ноздри, вынудив хмеру замереть. А затем очень тихо, так, чтобы оставшаяся стая не услышала, прошипела:
– Ты во второй раз споришь со мной, Кирша. И во второй раз я оставляю тебе жизнь в память о Хиш, которую ты когда-то воспитывала. Но третьего раза, запомни, у тебя не будет. Если ты перейдешь мне дорогу снова, я тебя уничтожу. И всю вашу ветвь, чтобы в ней больше никогда не рождалось тех, кто способен забыть хозяина. Ты слышишь меня, тварь?
Хмера хрипло, с нескрываемой ненавистью зарычала.
– Ах, вот оно как… – протянула Белка, а потом расслышала ворчание со стороны леса и живо подняла голову. После чего зловеще улыбнулась и почти промурлыкала в шипастую морду: – Нет, дорогая, не надейся: сегодня я тебя не убью. Потому что ты утомила своим упрямством не только меня, но и тех, кто устал терпеть твои выходки не меньше моего. У них на тебя больше прав, Кирша, поэтому я уступлю им эту сомнительную честь. Думаю, так будет справедливо.
Гончая резким движением выпрямилась и посмотрела в сторону чащи. А потом улыбнулась совсем по-другому и негромко спросила:
– Верно, Айша?
Из глубины леса донеслось одобрительное рычание. Тихое, но настолько могучее, что напоминало скорее рокот огромной горы, вдруг решившей ожить. Но когда следом за этим из-за деревьев выступила еще одна кошка, Тирриниэль неожиданно понял, почему Белка так не хотела видеть подле себя посторонних. Эта хмера была невероятно, чудовищно огромна. Почти в два человеческих роста в холке, матово-серая, с острыми иглами вдоль круто изогнутого хребта. С холодными глазами убийцы, неимоверно длинными когтями и острыми зубами, которым позавидовал бы даже мифический дракон.
