- Двадцать четыре, я уже спрашивал.
- Как он попал в плен?
- Он командир взвода. У него осталось семь солдат. Наши всех их перебили, а его, раненого, взяли в плен.
Увидев, что мы мирно беседуем, снова подходит сестра с термосом, пытается напоить унтера. Но тот снова подбирает губы, качает головой.
Я оставляю немца в покое и отхожу от него. Меня сопровождает опекун. Он с чувством превосходства тут разгуливает среди раненых. Шутка ли: единственный, кто знает немецкий! И шпрехает довольно-таки бегло. Откуда он знает немецкий?
- У нас была хорошая учительница, — отвечает он на мой вопрос и с чувством благодарности произносит ее имя.
- Да, если бы у всех были такие, — с сожалением говорю я и оставляю его.
У канавки сидит девушка, младший сержант. Она нет-нет да и крикнет: «Помогите!» Она вовсе не вопит о помощи, она просто дает о себе знать.
Я подхожу к девушке. У нее оторвана правая нога выше колена. Перевязана каким-то тряпьем, которое уже успело почернеть от крови. Почернели и брюки. В руке девушка держит кусок ржаного хлеба, ест и плачет.
Рядом с нею старшина — тоже весь в крови. У него пять ран; к тому же он весь изрешечен мелкими осколками. У него шоковое состояние! Пляска святого Витта!
Страшно смотреть на старшину. Его бьет мелкая дрожь. Набычившись, он с необыкновенным трудом становится на колени, упирается головой в землю и кувыркается. Он ничего не слышит, ничего не видит, ничего не соображает.
А девушка ест хлеб, вгрызаясь в него большими, крепкими зубами, и свободной рукой ловит старшину за руку, почему-то держит его за кончики пальцев, сквозь слезы повторяет одно и то же:
- Вовка, я рядом, Вовка, это Нина говорит!.. Ой, господи, он ничего не слышит!
А Вовка снова встает на колени и снова кувыркается.
Я тащу к ним лейтенанта. Подбегает сестра.
- Сдерите с нее прежде всего это тряпье! — приказывает лейтенант.
Сестра хватает из кармана халата ножницы и несколькими ловкими взмахами разрезает брюки на Нине.
Нина мертвой хваткой вцепляется в сестру.
- Ой, мамоньки, не могу, ой, не буду! — плачет и умоляет она.
- Некогда, некогда с тобой возиться! — прикрикивает на нее сестра и по частям срывает разрезанные брюки.
— А ну-ка, товарищи мужчины! Отвернитесь! — командует теперь сестра. Пожалуй, это больше относится ко мне.
Вместе со мной, из солидарности, что ли, отворачивается и лейтенант.
- Ну, подумаешь, штанишек у нее нет! Эка беда!.. Куда же ты их подевала?— спрашивает сестра.
