Николь обратилась к другим членам синдиката.
Тулиппу сразила наповал красота Николь и решительность ее голоса, поэтому, прежде чем ответить, он одарил ее ослепительной улыбкой.
— В этой сделке мы участвуем на равных, но позвольте заметить, что для меня большая честь вести дела с семьей Априле. Никто не восхищался вашим отцом больше, чем я.
Валерий с каменным лицом обратился к Тулиппе:
— Поймите меня правильно, я готов продать мою долю в банках. Но я бы предпочел единовременный расчет, без процентных выплат. Лично я хотел бы раз и навсегда развязаться с этими банками.
— То есть в принципе вы готовы продать? — спросил Тулиппа.
— Безусловно. Продать и поставить на этом точку.
Портелла хотел что-то сказать, но Рубио опередил его:
— Маркантонио, а как вы относитесь к нашему предложению? Оно вам нравится?
— Я склонен поддержать Вэла. Давайте рассчитаемся сразу, без ежегодных выплат. В этом случае мы сможем распрощаться и пожелать друг другу удачи.
— Отлично, тогда мы так и поступим, — кивнул Рубио.
— Но тогда вам придется поднять цену, — холодно заметила Николь. — Вам это по силам?
— Нет проблем, — с очередной улыбкой ответил Тулиппа.
— А как насчет нашего дорогого друга Асторре Виолы? — робко, с озабоченным лицом спросил Граззелла. — Он согласен?
Асторре нервно хохотнул.
— Знаете, я пришел к выводу, что банковское дело мне нравится. И дон Априле заставил меня пообещать, что банки я никогда не продам. Мне, конечно, очень не хочется идти против всей семьи, но я вынужден ответить отказом. А контрольный пакет, как вам известно, у меня.
— Но дети дона тоже владельцы банков, — напомнил генеральный консул. — Они могут подать в суд.
— Мы никогда этого не сделаем, — без запинки ввернула Николь.
Валерий помрачнел, а вот Маркантонио эта идея, похоже, позабавила.
— Ну, хватит, — пробормотал Портелла и начал подниматься из-за стола.
— Потерпите, — примирительно сказал Асторре. — Возможно, мне надоест быть банкиром. Через несколько месяцев мы можем встретиться вновь.
— Разумеется, — покивал Рубио. — Но вы же понимаете, что деньги, которые мы собрали под эту сделку, не могут так долго лежать без движения. Нам придется пустить их в оборот. И вы, возможно, получите меньшую цену.
При расставании обошлось без рукопожатий.
— Он просто тянет время, — заявил Майкл Граззелла после ухода Асторре и братьев и сестры Априле. — Он никогда не продаст свою долю.
Тулиппа вздохнул.
— Такой симпатичный человек. Мы могли бы стать друзьями. Я пригласил бы его на мою плантацию в Коста-Рике. Показал бы ему, как можно жить.
