Сама она не вызывалась чему-то учиться. Возможно, просто неуклюжая от рождения.
— Вы сейчас подумали что-то оскорбительное?
— Да нет…
— Так или иначе, торкообразные идеально годятся для любой тонкой работы руками. Кроме того, они очень покорны. От всей души советую!
Я снова перевел взгляд на трясующегося торкообразного ребенка.
— Мне кажется, или в этой стране как-то многовато садистов?
На кого из рабов ни посмотри — у всех следы от кнута.
— О да, но с этим ничего не поделать, если учесть долгую историю войн против полулюдей.
— То есть, аристократы, принимавшие участие в войнах, нынче вымещают накопившуюся злость на детях?
Наверное, и пресловутый аристократ, терзавший Рафталию, был из таких.
— Более того, некоторые даже предлагают сдачу рабов в аренду по низкой цене специально для покупателей-садистов. Мы тратим серьезные деньги на выкуп тех, что совсем потеряли товарный вид от такого обращения.
Да уж, тьма у этой страны глубокая.
Наверняка эти аристократы будут кривиться при виде того, как я пытаюсь восстановить деревню полулюдей.
— Разумеется, закон запрещает жестокое обращение с кем бы там ни было.
— Нелегальный бизнес, значит… сдается мне, де-факто он вполне себе легальный.
Ровно та же мысль мелькает у меня каждый раз, когда смотрю на этот шатер, притаившийся в глубине переулков.
— Мое заведение, в свою очередь, предоставляет исключительно адекватные услуги.
Адекватные, говоришь… работорговец так хвастается и пытается предстать образцовым купцом, что становится в моих глазах еще более подозрительным типом.
Чего же ты тогда торгуешь замученными рабами, если весь такой из себя хороший?..
— Кстати… он и правда… получше, — тихо высказалась Рафталия.
Все-таки получше в сравнении с другими?
Я посмотрел на спину торкообразной.
…Шрамы еще хуже, чем я ожидал. От постоянных ударов они покрывали спину в несколько слоев.
— Цвайт Хил.
Я применил исцеляющее заклинание, чтобы затянуть раны.
Правда, они очень глубокие, и на полное исцеление уйдет еще немало времени.
— Э?
— Мне тут сказали, у тебя пальцы ловкие.
— …Не знаю, — ответила торкообразная, пряча взгляд.
Ну, лучше уж так, чем если бы соврала, что все умеет.
— Если я тебя научу, будешь работать?
— …Буду, если прикажете. Только… пожалуйста, не бейте… — чуть ли не в слезах выдавила из себя торкообразная и снова свернулась.
Ну, рабыни они такие.
— Бить рабов не в моем вкусе. Если захочется порки, проси кого-нибудь другого.
— Э?..
А-а-а, как же меня такое бесит!
