Кости меня тоже беспокоили, но они, надо думать, в этом смысле безопаснее мяса. Хотя… я, наверное, слишком переживаю.
— Тогда возьму как можно больше.
— Э? Но ведь тут очень много.
— Так ведь вы у меня, наверное, часть заберёте?
— Э? Что же, раз просит Герой Щита-сама…
— Ну, если оставить вам сушёное мясо, кто-нибудь его да купит. Это должно помочь вам с восстановлением деревни. Наверняка найдутся люди, готовые купить мясо монстров с волны для исследований.
— Да, возможно.
Жители, явно заинтересованные в средствах на строительство, приняли моё предложение.
Всяческие внутренности и прочие быстроразлагающиеся органы я поглотил Щитом. Солнце село как раз к моменту, когда мы наконец-то добрались до деревни Рют.
Деревня наполовину лежала в руинах, в уцелевших домах теснились все жители. Хозяин по большей части уцелевшей гостиницы выделил нам номер, и остаток дня мы отдыхали в нём.
— …Мне хотелось бы помочь им с отстройкой, но сейчас беспокоиться о других для нас роскошь.
Сегодня жители Рюта нас баловали.
С останками Химеры мы их выручили, но от бесплатной еды и комнаты становилось неловко.
— Вы правы. Было бы здорово ещё поработать с вами.
Один из грамотных жителей деревни написал нам шпаргалку для изучения языка этого мира.
Грубо говоря, он выписал для нас все буквы — на манер английского алфавита.
Затем я попросил немного умеющую читать Рафталию проговорить мне символы, чтобы сопоставить их с буквами из моего мира. И так до тех пор, пока мы не закончили с расшифровкой.
Наверняка эти буквы ещё и в слова складываются, так что разобраться с этим будет тяжеловато. Но пока… лучше всё же выучить азбуку.
В перерывах между смешиванием лекарств я усердно зубрил символы.
На следующее утро.
Вчера мы легли поздно, и теперь Рафталия спала без задних ног. Она так и засопела с книгой магии в обнимку. А что я? Я заваривал травы и превращал их в лекарства.
Однако потом, когда мы уже собирались в дорогу, дабы навёрстать время, потраченное на сон Рафталии…
— О, оно проклёвывается.
Вчера вечером я оставил яйцо на подоконнике — теперь же Рафталия заметила трещины на скорлупе.
Сквозь них проглядывало мягкое, пушистое… вернее, пернатое живое тельце.
Кажется, оно вот-вот вылупится.
— Так…
Я с любопытством ждал, кто же вылезет из яйца.
Глаз не сводил со скорлупы, по которой пробегало всё больше и больше трещин.
Раздался звучный треск, и изнутри показалась мордочка новорожденного монстра.
— Пи!
Из-под осколка скорлупы, шлемом лежащего на его макушке, на меня смотрел розовый и пушистый птенец.
