— Это моя семья. Ты не можешь мне запретить!
Я вскакиваю с места, и муж, захлопнув за собой дверь, тут же оказывается рядом. Хватает меня за волосы на затылке дергает так, что перед глазами распускаются ужасные красные кляксы.
— Только попробуй, сука.
Толкает, и я падаю на бок, мысленно приговаривая, что я обязательно попробую, даже если он меня убьет.
8 декабря
Я не знаю, где и как опять успел накосячить, но с того разговора на крыльце Колючка снова меня игнорит. Я нарушил данное себе обещание и все же приперся вчера на литературу, а сегодня, в пятницу, когда у нас меньше всего уроков и можно слинять пораньше, на классный час, но она делает вид, что меня не существует. Мой взгляд всегда на ней, а ее взгляд — на всех, кроме меня. Как будто я — сатана, а она — монашка, и у нее глаза вытекут от моего мерзкого вида.
Сегодня колючка держит нас минут двадцать: она выглядит очень бледной и все время морщиться, как будто ее что-то беспокоит. Я с трудом подавляю желание написать ей сообщение и спросить, что за хрень снова происходит, но на всякий случай вообще вырубаю телефон. Могу и на мат сорваться, если снова заведет пластинку о том, какой я мешающий ее карьере мальчик.
Только поэтому не задерживаюсь, чтобы поговорить наедине, хоть именно сегодня Колючка не спешит сбегать в учительскую и остается в классе.
Уже на крыльце вдруг вспоминаю ее потерянный вид. Совсем не такой, как раньше. Не злой и не рассерженный, а именно потерянный. Я часто видел такой у матери после того, как поползли слухи о молодой любовнице моего отца.
Наверное, это признак слабости, что я не могу просто забить и честно оторваться в свои законные выходные, а вместо этого прусь назад в класс и без стука захожу внутрь.
Колючка уткнула голову скрещенные руки на столе, но стук двери заставляет ее вскинуться. Несколько секунд мы просто смотрим друг на друга, а потом она начинает вытирать мокрые щеки, как будто ее не выдают заплаканные глаза.
Что-то кувыркается во мне. Больно и сильно, как будто я пропустил крепкий удар.
Меня всегда раздражали женские слезы. Хотелось просто брякнуть, чтобы не разводили мокроту и свалить. Но с Колючкой у меня вообще все через одно место. Даже не удивляюсь, когда быстро подхожу к ней, присаживаюсь рядом на корточки и рукавом свитера вытираю слезы. Хотел бы рукой, но почти уверен, что это окончательно меня расшатает.
— Что случилось, Варя? — Есть какая-то особенная магия в ее имени. В том, что мне не нужно спрашивать разрешение, называя ее так, будто нет никаких пяти лет и кольца у нее на пальце.
