А теперь хреновые новости: у нее в руках журнал, на пальце — кольцо, и она, судя по всему, новая училка литературы. А еще у меня на нее вот прям сейчас встал. И если она зыркнет своими злющими зелеными глазами вниз, то сразу поймет ход моих прямых, как паровоз, мыслей. Хотя нет, есть еще одна хорошая новость: со вчерашнего дня я, Данил Ленский, полноценный восемнадцатилетний член общества. Могу голосовать, могу идти отдавать военный долг Родине, могу даже сесть. И еще могу трахнуть свою училку.
Ни служить, ни сидеть мне грозит — ну, просто по статусу не положено.
Но совсем другое дело — трахнуть новую училку. Тем более, ей за это тоже ничего не будет. Не такая уж я свинья, чтобы подставлять девочку под статью за растление несовершеннолетнего. Хотя… Почему-то глядя на Колючку, хочется переиначить собственную мысль: кто еще кого будет растлевать?
— Я — Варвара Юрьевна, — строго говорит училка и отодвигается от меня. — Новая учительница литературы. Будем считать, что для первого раза ты просто ошибся и я ничего не слышала.
— Чего ты не слышала? — уточняю я.
Она вдруг вспыхивает, сжимает красивые губки в две тонких полоски, дергает подбородком вверх, как будто думает, что хоть так дотянет до меня в росте. Бесполезно — ее макушка где-то в области моих подмышек, и это просто невыносимо сексуально. Хрен знает почему.
— Я не приемлю обращения на «ты», — отчитывает Колючка, пока я надвигаюсь на нее всем корпусом.
— Меня Даня зовут, — называю себя, и снова не даю ей шлепнуться, потому что она натыкается плечом на откос и снова теряет равновесие. На этот раз просто сгребаю ее в охапку и прижимаю к себе. Да и по фигу, что ее живот теперь прижат к моему «ты мне нравишься прямо ДО ТАКОЙ степени». — Можешь звать меня Лень… Варя.
— Потому что лентяй? — ошарашенно бормочет она, явно не до конца осознавая, что вообще происходит.
— Потому что Ленский, Колючка, а так-то да — я большой раздолбай. — Наклоняюсь к ее собранным в пучок волосам, вдыхаю неопознанный цветочный запах. — Классно пахнешь, Варя. Давай после уроков куда-нибудь завалимся?
Она грозно хмурится и выразительно возится в моих руках. С глубоким и самым искренним вздохом сожаления отпускаю ее на свободу. По глазам видно, что на быстрое согласие можно и не рассчитывать.
— Я с большой радостью пойду с тобой после уроков, — говорит злючка, — к директору!
Стоящий за ее спиной Добрынин — тот, что чуть не сшиб училку с ног — делает характерный жест бедрами вверх и присвистывает. Вот же тупорылый. Засмущает Варю еще раз — и я ему морду расквашу, потому что смущать Варю — моя привилегия.
