«Беспременно женюсь»! — размышлял он, направляясь к покосившейся лачуге. В ней жила его невеста, дочь мороженника, большого пьяницы и драчуна.
Невеста сидела на крыше дровяного сарая и грызла черствую корочку хлеба. Кроме нее, на дворе еще был безносый старичок — Трофим сапожник. Сидя на бревне, он чинил шилом и дратвою прорехи порыжелого сапога и добродушно посвистывал, но вместо свиста из его рта вылетало шипение. Кроткое лицо Трофима было совершенно обезображено. На месте носа зияла черная дыра с зелено-ржавыми краями. Но глаза Трофима светились спокойствием.
— Бог на помощь, Трохим! — приветствовал Волчок старика. Тот поднял голову, отрываясь от работы.
— То-то что на помощь! — улыбнулся он, кивая на солнце, — ишь ты, жарит как… А мне и на руку! Червячком выполз махоньким, а как обогреюсь малость, може, и птичкою запорхаю. Хе-хе-хе!
— Волчок! Волчок! — заюлила невеста, соскакивая с крыши. — Пойдем гулять, мне одной скучно.
Волчок принял степенную осанку и вполголоса пробормотал:
— Сегодня в колокольную надо, все тамо соберутся.
Черные брови девочки почти сошлись, она прикусила пышную, как у взрослой, косу, перекинутую через плечо на грудь, ударила жениха косою по лицу и прошептала:
— Пойдем вместе, а то мальчишки защиплют.
— Знаешь что, выдь за меня замуж! — взволнованно попросил Волчок, заглядывая в ее синие глазки.
Девочка тревожно взглянула на жениха:
— А бить будешь?
— Редко, — успокаивал ее Волчок, — да и то, ежели будешь шлюндрой.
— Ладно! — согласилась девочка, — только поп не поженит и тятька насмерть выдерет.
— Эка! — задорно усмехнулся Волчок, — так он и достал! О ту пору-то, эва, как далеко будем, не иначе — в самой Персии.
Ксюша кивнула головой: Волчок говорит верно.
— Пойдем! — потащил он ее за рукав, — у меня тридцать копеек. Двадцать на нож, чтобы отплатить, ежели кто сунется, а на гривну пряников. Опосля походом в колокольную.
Ксюша согласилась, и они пошли со двора.
— Куда вы? — прохрипел Трофим.
Волчок ему никогда не врал:
— Деньга есть; за пряниками да за ножом…
Оборванная парочка направилась в город, — все хорошее там, в Таборах путного ничего нет.
