— Рогнеда Владиславовна, я пришел к вам поговорить… Вы меня слушаете?
Рогнеда закрывает окно, потому что уже прохладно, и, завивая косу в жгут, говорит Алексею:
— Слушаю.
Алексей сопит и стучит каблуками сапогов о пол.
— Вот что, Рогнеда Владиславовна, скучно мне. Все вылетело к чертям — идеалы, вера в себя, одним словом, копчу небо. Статистика? Столько-то дворов, столько-то лошадей, итого — столько-то? Да кому нужно все это, а если бы и было кому нужно, так мне-то какое дело до всего этого… Чуете?
— Да! — тихо и печально отвечает Рогнеда.
— Вы, вот, классная дама, вас ваши гимназистки любят… Конечно, из года в год слышать: le père, la mère — тоже порядочный идиотизм, вы уж меня простите, но все-таки, вас хоть любят. Чуете?
Рогнеда отвечает еще тише, еще печальнее:
— Да.
— И хочется мне умереть, потому что жить тяжело и стыдно. Как вы на этот счет?
Из рук Рогнеды гребень выпадает на пол, она наклоняется и поднимает его.
— Умереть?.. Что ж, это хорошо, только трудно.
Алексей встает с дивана, подходит к окну, заглядывает в темноту опадающего сада.
— Рогнеда Владиславовна!
— Что?
— А я пришел к вам еще сказать, что люблю вас.
Она зажигает лампу; от этого сад совсем темнеет, но комната оживает и веселится. Блестит черным лаком и бронзовыми подсвечниками пианино, хохочет гипсовый Мефистофель с маленького столика, где лежит альбом с фотографическими карточками.
Рогнеда садится на винтовой табурет, открывает крышку пианино, берет несколько аккордов.
— Ах, Алексей!.. Пойдемте лучше гулять.
И опять опускает крышку пианино.
Потом закалывает косу шпильками, надевает шляпу и проходит в столовую, где у освещенного висячею лампой стола сидит остроносенькая старушка в белом накрахмаленном чепчике и что-то вяжет.
— Я, мамочка, ухожу.
Старая пани, мать Рогнеды, кивает ей головой, беззвучно шевеля бескровными губами — считает петли и боится сбиться со счета. Глаза у нее тусклые, а руки дрожат.
— До свидания! — говорит ей Алексей. Она и ему кивает головой.
Так она сидит целыми днями, считая про себя:
— Раз — два — три — четыре — пять — шесть — семь — восемь — девять — десять. Раз — два — три — четыре — пять — шесть — семь — восемь — девять — десять. Раз — два — три — четыре — пять…
Городок утопает в зелени, весною он кажется сплошным садом, он тогда бел, как стоящая под венцом невеста. За цветами, за нарядными яблонями не видно скромных домиков-особняков.
Весною и летом Рогнеда ходит в голубых кисейных платьях и с красным шелковым зонтиком, им она защищается от знойного солнца, ведь самое красивое в ней — белизна кожи, и жутко, и странно видеть среди молочной белизны ее лица черные, подернутые дымкою глаза. А нос у нее стройный, с горбинкою, а черные брови сурово сошлись у переносицы.
