— Приветствую тебя, о Конайре, — сказал Да Дерга, — как приветствовал бы и тогда, когда чуть ли не все ирландцы решили бы разом быть здесь.
Между тем заметили они женщину у входа в Дом, и было это уже после захода солнца. Просила она позволения войти. Длинными, словно ткацкий навой, были ее голени. Серый волнистый плащ был на той женщине, волосы ее спускались до колен, а губы свисали на одну половину лица.
Вошла она, прислонилась ко входу и бросила на короля и его воинов дурной взгляд. И тогда сам король сказал ей:
— Что скажешь о нас, женщина, коли ты и вправду провидица?
— Вижу я, — ответила женщина, — что если только птицы не унесут тебя в лапах из этого Дома, не уйти тебе отсюда живым.
— Не дурных предсказаний мы ждем, — ответил король. — Но ты не из наших людей. Как твое имя, о женщина?
— Кайлб, — сказала провидица.
— И вправду, не слишком уж длинное имя, — сказал Конайре.
— Немало у меня и других имен, — ответила женщина.
— Каковы же они? — спросил король.
— Нетрудно ответить: Самайн, Синанд, Сейскленд, Содб, Сайгленд, Самлохт, Кайл, Кол, Дикоем, Дикуйл, Дихим, Дихуймне, Дихуйнне, Дайрне, Дайрине, Дер Уайне, Эгем, Агам, Этамне, Гним, Клуйхи, Кетардам, Нит, Немайн, Ноенден, Бадб, Блоск, Блоар, Уает, Меде, Мод.
На одном дыхании пропела она это, стоя на одной ноге у входа в дом.
— Чего же ты хочешь? — спросил ее Конайре.
— Воистину того же, чего и ты, — ответила женщина.
— Гейс запрещает мне принимать одинокую женщину после захода солнца, — сказал Конайре.
— Хоть бы и так, — сказала на это женщина, — все же не уйду я, пока не окажут мне гостеприимство этой ночью.
— Скажите ей, — молвил король, — что получит она быка да свинью, а впридачу остатки кушаний, если только проведет ночь в другом месте.
— Если и вправду случилось так, что у короля не найдется еды и приюта для одинокой женщины, поищу я их у другого владыки, раз уж забыл про гостеприимство король в этом Доме.
— Жестокий ответ, — сказал на это король. — Хоть и лежит на мне гейс, пропустите ее.
Великий ужас навели на них речи той женщины, хоть и не знали они, отчего это было.
Тем временем сошли на берег разбойники и добрались до Лекайб Кинд Слебе. Никогда не закрывались входы в Дом. Оттого и назывался он бруйден, что похож был на губы, изрыгающие пламя[196].
Воистину велик был огонь — Вепрь Лесов, что разжигал Конайре каждую ночь. Семь дверей было в Доме, и когда вынимали из огня полено, из каждой вырывалось пламя, словно от горящей часовни. Семнадцать колесниц Конайре стояло у каждого входа в Дом, и те, кто смотрел с кораблей, ясно видели пламя сквозь их колеса.
