…У дверей в столовую девушек встретил Боксер с гитарой. Он сразу же обратил внимание, что самой интересной из четырех оказалась новенькая, вероятно, лисичка-сестричка… Она смело протянула каждому руку и назвала свое имя — Ольга. И Боксер уже не отходил от нее.
— Но почему ко мне ты равнодушна?
И почему ты смотришь свысока? — пел он. — Я не прекрасен, может быть, наружно,
Зато душой красив наверняка…
— Кончай балаган, Боксер. — Паук ревниво наблюдал за другом.
Ольга ему тоже нравилась. Он посадил ее за стол рядом с собой, налил всем коньяку.
— Я держу в руках не рюмку коньяку, а растворенное солнце.
— Растворимое, — ехидно пискнул Хорек («подружку привели для меня, что ж это он…»). Девушка заулыбалась. Паук побагровел. — Ты…
Но он сдержал себя и продолжил:
— В руках я держу солнце, а мое сердце требует женской ласки. И я думаю, смею надеяться, что вы, наши прекрасные дамы, сможете оценить этот сюрприз. — Паук плавным жестом обвел комнату. — Мой тост за любовь и тишину, за сладостный трепет сердца. — За этот тост выпили стоя. Сосредоточенно и серьезно. Только Хорек кисло улыбнулся каким-то своим мыслям.
— Включай маг, Боксер. — Паук поднялся из-за стола.
— Я приглашаю дам подергаться на пятачке, — крикнул охмелевший Боксер.
— Пошли, Ольга. — Паук положил руку на плечо девушке. — Ты мне нравишься.
Танцевали долго, не очень умело, но под современные ритмы. Первым из строя вышел Цыпа, он пил все подряд.
Воспользовавшись тем, что все были заняты ухаживанием за лежащим на полу Цыпой, Паук провел Ольгу во вторую комнату. Она была пьяна и еле держалась на ногах. Паук уложил ее на диван, позвал Хорька и велел ему быть у двери. Тот даже зашипел от обиды, но подчинился. И тогда Паук вдруг сказал Хорьку странную фразу: «Чего ты дуру гонишь? Тут всего на всех хватит». Затем он подсел к Ольге.
Кто-то попытался открыть дверь, но, натолкнувшись на сопротивление и уразумев жесты Хорька, поспешно ретировался. А вот наконец в дверях появился Паук. — Теперь давай ты…
Хорек засуетился, начал бормотать что-то благодарное, а Паук, выйдя из комнаты, прошел в столовую и обратился к Марго:
— Послушай, там Ольге плохо, пойди помоги.
Та оторвалась от Боксера, пьяными шажками поплелась в уголок «тишины и любви». — Проводи ее, — шепнул Боксеру Паук. — И смотри, не ударь лицом в грязь. — Он сел рядом с Дианой и обнял ее за плечи. Из смежной комнаты вдруг раздалось недовольное: «Отстань, Боксер», — потом все стихло. А Паук продолжал пить с Дианой. Он видел, что она уже пьяна, но продолжал настойчиво подливать в ее фужер шампанское и чуть слышно приговаривал, почерпнутое недавно у кого-то: «Пей, голубушка, пей, в головке станет теплей». — Вот уже появились Боксер и Марго, возвратился и недвусмысленно ухмыляющийся Хорек.
