А знает ли об этих неблагоприятных делах директор Малюгин? Вот бы с кем посоветоваться, рассказать о своих подозрениях. Совхозный директор — человек ответственный, сам с масштабом и, видимо, крут и непримирим, когда речь идет о вещах принципиальных или, напротив, о делах сомнительных и попросту нечестных. Но как ты подойдешь к нему сейчас, работник без году неделя, кого будешь «сдавать», не зная толком всех обстоятельств этих, как ты уверен, краж на складе? А не вызовет ли он сразу же Дранова, и они вместе весело и вдоволь посмеются над тобой, потому что тут же выяснится какая-то деталь, о которой ты и не подозревал, и все встанет на свои места. Нет, так нельзя, надо по возможности быстрее проверить это еще раз, и тогда уже, утвердившись в своих подозрениях или имея в руках неопровержимые факты, думать, куда и к кому обращаться.
А тут еще Василий Захарович масла в огонь подлил. Учуял он, что ли, изменение в ровном до вчерашнего дня настроении Федора, когда вдруг спросил за вечерним чаем, ставшим уже традиционным:
— Видать, что-то на работе у тебя не клеится?
Сначала Федор хотел было отделаться общими фразами, но потом все же решился и подробно рассказал Нечаеву и о своих подозрениях, и о том, что видел, слышал, наблюдал за этот прошедший месяц на своей работе, показавшейся поначалу совершенно безобидной и тихой. И вот…
— Понимаете, — Федор стал загибать пальцы на руке, — номера всех машин, фамилии получателей, кроме последних, и записки Дранова у меня хранятся, я их надежно припрятал. Думаю, это уже немало.
— А он не спрашивал у тебя об этих записках?
— Несколько раз. И я отвечал, что сразу же их уничтожаю.
— Как же он реагировал?
— В первый раз даже не поверил, а вот совсем недавно был очень доволен моим ответом и похвалил за разумные действия.
— Похвалил… Странно все это, ты прав, очень подозрительно и наводит на весьма грустные мысли. И это здесь, в процветающем хозяйстве, в нашей тихой и славной «Девице». Такие люди, такой размах — и, вероятно, обыкновенное наглое воровство. И у кого?
Василий Захарович в сердцах отодвинул блюдечко с вареньем и начал мерно постукивать рукояткой кухонного ножа по столу. Задумался, опустив голову, затем сказал:
— Ты ничем не выдавай себя, присматривайся, запоминай. Конечно, что-то нужно предпринимать. Но вот что и когда? Предоставь это мне…
Федор ушел к себе. Присел к столу с журналами, механически открыл и закрыл боковой ящик. Что-то заставило его снова открыть этот ящик, — он увидел общую тетрадь в темно-синей обложке, «Как это я забыл, — даже ругнулся тут же Федор, — ведь это тетрадь Василия Захаровича». Он открыл ее и прочитал на первой странице: «Записки лейтенанта Нечаева В. З., 1941–1944 гг. Составлены по памяти в 1946–1956 гг. Бараниха».
