– И вы меня отпустите? – Вот даже не знаю, чего в его голосе было больше, сарказма или тщательно скрытого разочарования.
– Ну… – я надрезала пояс его брюк, совсем легко царапнув при этом кожу.
Лорд замер, не дыша, и лишь когда я отодвинула лезвие, вдохнул.
– Миллион баксов, и ты прямо сейчас перестанешь баловаться с острыми предметами.
– Ну… не годится, – подняв взгляд от выпуклости, которую так и хотелось погладить ножиком, я улыбнулась ему в лицо. – Миллиона китам не хватит. К тому же, я не наигралась. Ты мне нравишься, красавчик. У тебя изумительно гладкая кожа. Сделаем тату? – Место для тату, в подвздошье, я обозначила невесомым уколом лезвия.
– Плохая идея, – по его груди сползла капелька пота, но вот голос не дрогнул.
– Ты забыл о манерах, красавчик. Я недовольна, – продолжая смотреть ему в глаза, я чуть сильнее надавила лезвием и нежно-нежно улыбнулась.
– Мадонна, – выдавил лорд, раздувая ноздри, но не решаясь даже толком вздохнуть.
– Ай-ай, совсем невежливо, а еще лорд! – Я провела лезвием вниз, не касаясь кожи, лишь делая надрез на ткани.
– Прошу прощения, мадонна, – смесь страха и ярости в его тоне была сладкой, как лучшая травка. И такой же улетной.
– Итак, возвращаясь к нашим китам. Пятнадцать миллионов, и ты сохранишь самое ценное.
– Ты не посмеешь, – опять рычание.
– Ну что ты за упрямый идиот, а? – Я покачала головой и сделала еще один надрез на его брюках. – Разве не знаешь, что с психами спорить опасно? Тем более, когда у психов в руках острые ножики. Я же не выпущу тебя, пока не получу всего, что хочу.
– Бешеная сучка… – выдохнул он, но тут же исправился, едва почувствовал лезвие на внутренней стороне бедра, прямо у яичек: – Мадонна… убери нож, пожалуйста.
– Хм… мне нравится, как ты просишь. Еще разок?
– Пожалуйста, мадонна, – повторил лорд. – Убери нож, и поговорим, как разумные люди.
– Не вижу тут ни одного разумного человека, – я нежно провела ножом снизу вверх, распоров, наконец, пояс его брюк. – Упс. Что-то упало, – я проводила взглядом некогда дорогущие штаны от «Бриони», сейчас жалкой кучкой валяющиеся вокруг стоп лорда.
– Твою мать! Прекрати сейчас же! – я бы поверила, что он всерьез, если бы не дрожь в голосе и стояк в трусах. Пока еще не упавших, но это ненадолго.
– Нехороший красавчик, – покачала головой я. – Никакого смирения. Ты же добрый католик… или злой протестант? Короче, не по-христиански ты себя ведешь. Придется тебя наказать.
– Два миллиона… мадонна, – добавил он, встретив мой ласковый взгляд.
