Название города возникло задолго до того, как родился город. Было на Каме несколько островов, и один из них, поросший березами, назывался Березовым островом или лугом. Видать, манил он к себе своей красотой, потому что на нем часто останавливались торговые люди и устраивали в
тени деревьев веселые ярмарки. Поначалу остров принадлежал Строганову, затем он перешел в дар Пыскорскому монастырю, а монахи продали его пермскому предпринимателю И. И. Любимову, который вместе с бельгийским промышленником Сольвэ построил здесь в 1883 году содовый завод. Это был первенец содовой промышленности России.
При заводе выросло несколько домов для администрации и казарма для рабочих. Поселок называли то Березовым, то Березниковским, но в различных документах он все чаще и чаще именуется как Березники.
А когда выбирали место для строительства первого химического комбината, то существующий поселок, где действовал старейший в России содовый завод, оказал решающее влияние на окончательный выбор. И все-таки начало городу дал азотно-туковый комбинат.
Азот называют химическим стимулятором роста. Таким стимулятором роста для будущего города стал первый в Советском Союзе химический комбинат по производству связанного азота-аммиака, азотной и серной кислоты, едкого натра, сульфата аммония и азотных удобрений. Корпуса его еще только начинали строиться, как в декабре 1929 года в старом соляном амбаре, служившем клубом, строители собрались на дискуссию, где возводить город и какое дать ему имя. Одни предлагали назвать Химград, другие — Дзержинск, третьи — Верхнекамск или Березниковск. Но большинство согласились сохранить уже прижившиеся лесное название — Березники — как связующее звено с прошлым, имеющим свою древнюю историю. Трудно сказать, что может сравниться по красоте с этим названием, если учесть, что береза была священным деревом у древних славян, если в ней мы с детства привыкли видеть символ России.
За стенами соляного амбара бесновалась метель, а строители мечтали о своем будущем городе, и он виделся им большим и красивым, со светлыми домами в зеленом шуме берез и тополей. Мечта заставляла их забыть о неуютных землянках и бараках, в которых они жили, помогала стоически переносить все трудности и не могла не вселять в их сердца предощущения простого человеческого счастья. Верили — новое придет неизбежно, как придет завтрашний день.
