Приблизившись к стеклянной двери, Сиг бесшумно ее открыл. Осмотрелся, прислушался, принюхался, после чего вошел в дом.
Метнувшись вправо, Сиг быстро прокрался на кухню.
В кладовке стояла корзина для белья – обыкновенная матерчатая сумка, натянутая на проволочный каркас. Сиг снял сумку с каркаса. Там лежали кое-какие вещи. Сиг опустошил холодильник и кладовку, заполнив сумку едой.
Он выбежал из дома до того, как вернулись родители, забыв закрыть за собой дверь.
Не оглядываться назад.
Перебросив сумку через ограду, Сиг перелез сам и устремился к лесу, из которого пришел.
Потом он развел костер на поляне на дне оврага. Он поджарил на огне замороженные равиоли, сосиски в тесте и зефир. Потом съел крекеры из муки грубого помола, хрустящую картошку и булочку с арахисовым маслом. Запивая все пепси-колой и пивом. Затем Сиг разобрал одежду. Надев потертые джинсы главы семейства, он закатал штанины и стянул пояс шнурком из сумки для белья. Сиг надел три футболки хозяйки дома, одну на другую, а поверх просторную толстовку. Из остальной одежды он устроил себе постель под навесом, сделанным под упавшим деревом, воткнувшимся в склон оврага.
В голове у Сига шумело от пива, сахара и животного жира. Забравшись в кучу грязного белья, он свернулся калачиком, на какое-то время забыв все свои тревоги. От белья так сильно пахло членами семьи, что ему казалось, будто он живет вместе с ними в их доме.
Полиция нагрянула утром. Она обнаружила навес, но Сиг уже двинулся дальше на север.
Пять лет спустя
1
Глядя на ясное голубое небо из кузова бронеавтомобиля, больше напоминающего тюремную камеру, Сиг готов был поверить в то, что день сегодня теплый. Однако кандалы у него на щиколотках остались холодными, пока он шел от дороги до машины, а когда он прижался головой к прутьям решетки, проверяя ее на прочность, то почувствовал, как решетка обдала его леденящим холодом. А зима только началась.
– Какой сегодня день? – спросил Сиг.
– День депортации, – ответил здоровенный констебль, полчаса назад вытащивший его из камеры. Когда он говорил, у него на шее, подобно ленивой летучей мыши, шевелилась татуировка в виде красного кленового листа.
– Пятница, – сказал сидящий за рулем сержант. – Первое декабря. День, когда ты вернешься туда, откуда пришел.
При этих словах у Сига в голове возникли совсем не те образы, которые могли себе представить полицейские.
– Обратно в свою чокнутую страну, – рассмеялся констебль. – Счастливчик! Передай от меня привет этому тирану, который так любит появляться на телеэкране.
