- Если ты еще раз при мне и Лон начнешь блистать остроумием, - говорил Гор Линест Врондис, - я совершу несколько целенаправленных действий. - Тип оказался прижатым к стеклянной стене. - Запомни мое первое действие: я набью тебе морду. Запомни мое второе действие: я набью тебе морду. И запомни мое третье действие: я набью тебе морду. Будет очень больно, обещаю. Крепко запомни. Всего хорошего. Можешь даже не благодарить за красивое, достаточно, надеюсь, ясное, краткое и содержательное изложение.
С этими словами Гор Линест Врондис отпустил ворот свитера.
- Тебе все понятно?
Тип ошалело смотрел на Гора Линеста Врондиса и молчал. Потом
засунул руку в карман, пошуршал там бумажками с изображением императора, подумал и кротко кивнул. И направился к двери. И, выходя,
не преминул, конечно, остановиться, повернуться и сказать, презрительно выпятив нижнюю губу:
- Ха, нашел, чем пугать!
И конечно, добавил угрожающе:
- Посмотрим, чья морда будет целей!
И удалился.
Гор Линест Врондис обернулся к Лон, молча наблюдавшей за этой сценой, а Темные Очки крикнул из глубины аллеи:
- Эй, маленькая Лон, передай своему клиенту, что я ведь могу и сходить куда надо, и будет он упражняться в красноречии на Райских рудниках! Так что пусть думает, прежде чем говорить.
Лон подошла к Гору Линесту Врондису и осторожно взяла за руку.
- Пойдем, Гор.
Уже после обеда я спросил Лон, понуро мывшую посуду:
- Какими Райскими рудниками этот деятель меня стращал?
- Это на юге. Страшное место. Отец после них недолго прожил.
- За что его туда?
Лон отошла к окну.
- Я тогда еще в школу ходила. Прицепился ко мне один... Страж, гадкий такой, он тут неподалеку живет. Ну отец и устроил ему небольшой вечер Тонга Неустрашимого.
- Брюггскую заутреню, Варфоломеевскую ночь и Бостонское чаепитие, пробормотал я.
- При чем здесь чаепитие?
- Да нет, это я так. И его сослали на рудники?
Лон подняла брови.
- Ну конечно. Это же страж, не кто-нибудь.
- И что он там делал?
- Работал,что же еще? Добывал какой-то "камень смерти", так он его называл. Его уже совсем больного привезли, ну и...
- А мама?
- Мама! - Лон вздохнула. - Мама еще до его возвращения умерла.
Не нужно было затрагивать эту тему. И у меня из близких осталась только сестра.
- И у меня только одна сестра в Подмосковье, - задумчиво сказал я.
- В Подмосковье! - Лон грустно усмехнулась. - Где же это твое Подмосковье, милый?
- Эх, Лон! Знаешь, как хорошо в Подмосковье? Кончается лето, лежишь в траве на склоне холма, напротив дорога вьется среди пшеницы, дальше ельничек с грибами, а над головой березы... В детстве я в той березовой роще часто бывал. А приехал тут недавно, через много лет - и пшеница вроде не та, и ельничек не на том месте, и дорога в другую сторону изогнулась. Только березы все те же. Как в детстве. Подобрал я там несколько желтых листочков, положил в бумажник и так с собой и ношу. Только сейчас вот дома оставил. А ты говоришь, где Подмосковье? Тут оно, Подмосковье, в душе моей, как принято выражаться.
