Отношение каторжан к персонажу с уровня „животный ужас“ улучшилось до уровня „мистический страх, почитание“.
Отношение к вам в клане улучшилось, вам присвоено негласное звание „Лорд-хирург“.
Ваш опыт 5700. Доступно повышение уровня.
Опыт вашего персонажа 57900. Доступно повышение уровня.
Приятной игры».
Руда выдержал, Длинный сотворил чудо, мальчишка неделю пролежал в горячке и нехотя пошёл на поправку. К тому моменту Руда уже сам удалял зубы, гланды, очищал гайморовы полости, вправлял вывихи, складывал сломанные косточки и штопал порезанные шкурки. У мальчишек постоянно что-нибудь болело, и рядом всегда оказывались внимательные мальчики со смайликами на рукавах.
Длинный Джек смирился с судьбой, она вела через весь этот бред и чертовщину прямой дорогой к истинному его предназначению.
Квантум. «Бродяга».
Неждан прав, конечно, полагая, что ни до чего хорошего такие повадки не могли бы довести, и не зря он сам ни капельки по этому поводу не переживал – они все не напрасно верили в своего Командора. Руда хладнокровно шёл на отчаянные меры, будучи уверенным в своей команде, он знал, что на Неждана и Плюша найдутся тормоза и противовесы.
Приказ доводить ребят до бунта он дал только лучшим в этих вопросах специалистам обоих кланов. Что-то приказывать Чернышу у него и мысли не возникло – он сам, по своему внутреннему убеждению предельно конкретно разъяснял мальчишкам, каково бунтовать против Командора и против него лично.
В этом деле он нашёл неожиданного помощника в лице Грязного Дика, Стужи. Дик не был грязней остальных, это просто невозможно. Прозвище ему дали за постоянные просьбы Всевышнему очистить его. Бедняга искренне раскаивался в содеянном и мучился обычными подростковыми бедами.
Вдобавок к ним мальчишку с детства перекормили «опиумом для народа». Как подрос, отдали по бедности в подмастерья, фактически в рабы, хотя для него в принципе ничего не изменилось – всё те же привычные тяжёлые работы, побои и вечное недоедание. Дика не смущали насмешки, главное – не мешали молиться, он мог оставаться наедине с Ним даже в конуре барака батраков.
Но хозяйскую дочку забавляла его реакция на простые слова, улыбки, её смех. Избежать муки не было никакой возможности, молитва не помогала – она лишила его возможности молиться, лишила покоя, мысли путались. Всё валилось из рук, ноги подгибались, мир вокруг застил алый туман, отдаваясь гулом в голове с каждым ударом сердца…
Дик был просто вынужден защищаться – убил её отца топором, прилюдно, прям в мастерской. Рубанул по руке с корявыми пальцами, по ноге выше голенища тяжёлого сапога и пробил затылок, рухнувшей к его ногам пьяной сволочи – он больше никого не схватит за волосы или за ухо, не пнёт куда попало, никогда не изрыгнёт грязные богохульства.
