— Кажется ты говорил, что это заговоренный клинок, — Авалса появилась из-за валуна незаметно, — тогда почему ты его точишь? — Заговор не делает меч острее, — Ганс поднял над собой руку, — а точильный камень делает. К тому же, это всего лишь обычный металл, — он сказал это с какой-то странной грустью.
Авалса достала из-за спины Коготь, проверяя остроту лезвия. — Этот кинжал не нуждается в заточке. — Почему? Ганс ответил просто, — Лезвие. Естественно, это не удовлетворило Авалсу, однако он не намеревался что-то объяснять.
— Сегодня выдвинемся после заката. У тебя еще есть время сделать приготовления. — А от меня будет толк? — задала Авалса довольно неприятный вопрос для себя. Ганс перестал водить точильным камнем и посмотрел на нее. — Основная сила злых духов заключается в угнетении. Настраиваясь на твой фон, они пробуждают в мозгу страх, парализуя им, лишая возможности думать. Паника в голове возрастает, и ты ничего не можешь с этим поделать, — Ганс помолчал немного, давая возможность понять услышанное. Незаметно для себя, Авалса кивнула. — Как только духи подавляют духовно, им не составляет большого труда атаковать твое материальное тело, — Ганс вынул что-то из кармана, — материалы для браслета я позаимствовал у шамана. В него вложен наговор, способный защитить твой разум от ментальной атаки злых духов. — Другими словами, я перестану бояться? — Именно. Лицо Авалсы просветлело.
Взяв вязаный браслет, она одела на руку. Как и ожидалось, Авалса ничего не почувствовала, лишь немного засвербило у виска.
Ганс дождался, пока Лазутчица налюбуется браслетом. — Мы будем сражаться не с людьми, поэтому слушай меня во время боя, — она впервые услышала от него повелительный тон, — самостоятельно ничего не предпринимай в сражении с нечистью. Авалса не ответила. Она осталась смотреть, как Ганс затачивает клинок с руническим письмом на лезвии.
Впервые Авалса услышала, чтобы кто-то переживал за нее.
Всю жизнь она считала себя сильной. У нее не оставалось выхода. Многочисленные шрамы на теле служили постоянным напоминанием о цене одиночества. Авалса выполняла сложнейшие задания, перенося любую боль.
В детстве Авалса была слабой. Отец систематически избивал ее, унижал, будучи в алкогольном угаре. Он получал удовольствие, избивая также ее мать. Авалса не всегда вспоминала детство, но сейчас картины прошлого хлынули потоком.
Она смотрела, как отец, холодным зимним вечером, убил свою жену. Он забил ее до смерти, а маленькая Авалса стояла и смотрела заплаканными глазами, не в силах что-либо сделать. Она ненавидела себя за это. Поэтому каждый раз, получая шрам на теле, Авалса становилась сильнее.
