Авалса видела, что Ганс хочет что-то сказать, поэтому опередила его. — Ничего не говори, ясно?! Ты провел грязный трюк, уходя из рукопашного спарринга. На ее гневный взгляд, он ответил, — Увлекаясь боем, ты забываешь, что многие дерутся не как люди, — она сразу поняла, что речь идет о созданиях тьмы. — Правила выживания гласят, что с противником не следует долго возиться. Их может оказаться много, а ты можешь быть одна.
Авалса, ничего не отвечая, вернулась обратно в селение. Побежденная, как и предыдущие разы до этого.
Ганс посидел еще немного у пруда, пока не задремал под приятную прохладу утра, перед раскаленным днем.
Ему снилась пустота. Кромешная тьма вокруг, в которой ощущалось одинокое присутствие. Слышались стоны. Бесконечные крики о помощи, тревожным эхом разносящиеся в голове.
Где-то на горизонте сверкнула молния. Ее свет ничего не смог осветить, словно тьма соткана из чего-то материального, маслянисто плотного. Ганс не мог определить, есть ли кто рядом. Где он находится, и откуда начинается край этой пустоты, также оставалось за гранью понимания. С необъяснимым остервенением, разряд бил лишь в одну точку, молния за молнией.
— Помогите! — Я умираю! — Прекратите эту боль! — доносилось отовсюду, эхом разрываясь в грудной клетке.
Становилось тяжело идти. Словно ноги погружались в непроглядный кисель. Ощущая звон в ушах от окружающих стонов, Ганс продолжал идти в сторону бьющей молнии.
Казалось, прошла вечность в борьбе с вязкой почвой, а разряды молнии не приблизились ни на метр. Внезапно, кто-то схватил Ганса, поднимая над землей. Сопротивляться было бесполезно. Тиски захвата сильно сжали плечи. В лицо ударил смрад потустороннего дыхания.
— Ты предал нас! — прорычал схвативший, тормоша его тело, — ты оставил нас! Ты предал нас! Монотонно повторяя одно и тоже, говоривший внезапно опустил Ганса на землю. Словно испугавшись своих обвинений, схвативший истерически заплакал. Ганс шарил руками, пытаясь отыскать источник плача, но тщетно. Плач разносился по густому мраку, возникая отовсюду.
Земля под ногами зашевелилась, погружая в себя. Ганс пытался вырваться, искал руками за что зацепиться, но зыбучая почва продолжала засасывать. От навалившегося груза стало тяжело дышать. Уши заливал мрак. — Ты нас предал! — звучало, словно под водой, — ты нас оставил! Он ощутил, что воздух вылетел из легких, сопровождаемый темными пузырями. Черная мгла, прорвавшейся плотиной, хлынула в рот. По телу разливалась невыносимая боль.
