Надо сказать, кличка для солдата всегда имела очень важное значение. Как говаривал капитан Врунгель: «Как Вы яхту назовете, так она и поплывёт».
Вот, например рядовой Тагиров получил от товарищей суровое прозвище Тормоз, и полностью его оправдывал. Однажды, переброшенный через забор воинской части заботливой дембельской рукой сержанта Воробьёва, Тагиров переходил, естественно, на красный свет дорогу. Он был полон решимости и нафарширован дешевым портвейном. Тагиров напоминал камикадзе, который тащил бутылки с адской смесью, для того, чтобы ценой собственной жизни уничтожить врага. Начальник политического отдела дивизии полковник Левченко, который, по роковому для Тагирова стечению обстоятельств, проезжал мимо, был несколько иного мнения о статусе и должностных обязанностях Тормоза. Он выскочил из Уазика с устрашающим номером 3503СИ, и по-отечески сурово и ласково поманил рукой молодого бойца. Дедушки Советской Армии, чьи головы все это время торчали над бетонным забором воинской части, в ожидании своего портвейна, ахнули разочарованно, громко и дружно. Надо сказать, что бортовой номер 3503СИ наводил страх и ужас вполне обосновано на военнослужащих гарнизона, независимо от их чинов и званий. Всякий раз, когда железные ворота военного городка с треском и грохотом распахивались, а предвестник беды и хорошей взбучки автомобиль с этими номерами врывался на территорию, всё становилось понятно. Опять будут сорваны чьи-то погоны, снова кто-то поедет дослуживать в Ямало-Ненецкий Округ, ну а кого-то обязательно ждет маленький и очень неуютный карцер. В момент встречи с Левченко Тагиров полностью оправдал свою кличку. Он выкинул на проезжую часть бутылки с драгоценной выпивкой и вместо того, чтобы просто убежать, неумелым строевым шагом, путая движения рук и ног, подошел к грозному полковнику. Он отдал честь почему-то левой рукой и громко выкрикнул с характерным акцентом фразу, от которой даже у видавшего виды начальника политотдела, сбилась программа в голове.
— Левченко слюшает! — завопил Тормоз, изображая жалкое подобие бравого и залихватского голоса будущего командира.
Полковник много лет работал с личным составом и видел всё, как ему казалось, но в этот момент лицо его выразило полное недоумение. Дембеля за забором истерически начали хохотать, и бросились врассыпную, понимая очевидно, что портвейн утерян навсегда, а гауптвахту еще никто не отменял. Вот тут-то Тагиров, неожиданно и поставил две жирные жизненные точки. Одну на своей безоблачной службе, вторую на генеалогическом дереве старинного кубанского казачьего рода Левченко. Тормоз резко развернулся и неожиданно ударил офицера ногой обутой в тяжелый кирзовый сапог в пах. Собратья по оружию неоднократно задавали потом Тагирову простой и волнующий вопрос «зачем», но внятного ответа, так никто и не получил. Но всё это было потом. Драма на дороге закончилась печально. Дембельская выпивка был разбита, ругающийся дикой нецензурщиной полковник скакал вокруг своей машины, а собственно сам виновник «торжества», улепетывая с невероятной скоростью, перепрыгнул, как спортсмен через забор.
