День, который не изменить | страница 57
V
Кто так шутит?
— Слушай, а ты не заметил ничего странного? — спросил Мишка. — Казак этот — какой-то он…
— …неправильный? — подсказал Витька. — А ну уймись, скотина! Навязалась на нашу голову! Вот придём — жри сколько хочешь, хоть лопни! Сам тебе сена накидаю…
«Драгунская» лошадь, сделавшая попытку дотянуться до листьев ближайшего куста, на обочине, обиженно фыркнула. Витька так и не решился забраться в седло — вдруг и правда понесёт?
— Да нет, как раз наоборот. Слишком уж правильный. Видел, как он сидит в седле? Куда там реконструкторам!
— Точно! — подтвердил Витя. — И ещё, речь у него не современная. Будто он всегда только так и разговаривает…
— Так что, ты, значит, думаешь…
— Нет! — Витька отчаянно замотал головой. — С какой стати? У нас и детектора нет! Что мы, сами по себе и перенеслись? Ни предупреждения, ни хронопробоя, бац — и мы уже в прошлом? Нет, так не бывает!
И похолодел, припомнив мельтешение лиловых искорок.
«…и казак почти сразу после этого прискакал! И сразу похолодало, как тогда, на Бородино. Осень 1812-го года, если верить историкам, выдалась необычайно холодной…»
Мишка будто прочёл его мысли:
— Кстати, чувствуешь — опять потеплело! И ветра нет.
И верно! Сосны больше не гудели, из-за рощицы доносились весёлые голоса. Между сосен мелькнул оранжевый отсвет, и тут же растаял в ярком электрическом свете.
Драгунская скотина захрапела, замотала головой и неистово заржала, пятясь в кусты. Витька повис на поводьях, упираясь ногами, каблуки оставляли в песке глубокие борозды. ПАЗик приближался, и водитель, как назло, давил на клаксон, предупреждая замешкавшихся на дороге мальчишек.
Спасибо Мишке — в прыжке он вцепился в уздечку, и вдвоём они сумели привести окаянную скотину к повиновению. Лошадь будто взбесилась: то вскидывалась да дыбы, то принималась скакать и бить задними копытами по деревьям, да так, что отлетали куски коры. То с храпом пятилась — и вырвалась бы, если бы не влезла крупом в густой малинник. Метнулась, повалилась, забилась — ребята едва уворачивались от копыт. Встала; шерсть в налипшей хвое, седло с навьюченной поклажей съехало на бок, глаза выкаченные, бешеные, в багровых прожилках. Морда в пене, хлопья летят в стороны, повисая на кустах.
ПАЗик скрылся за поворотом, за ним протарахтел мотоцикл с чем-то громоздким на коляске. Драгунская скотина понемногу успокоилась и стояла, тяжело поводя боками. Шерсть её лоснилась, отсвечивая в лунном свете пятнами пота.