— Саша! Давай мы с мужиками на участок, а Рэгги с Алисой осмотрите дом.
Я подрываюсь, рывком натягиваю джинсы и топик, впихиваю ноги в лёгкие туфли и, на ходу застёгивая молнию на джинсах, бегу осматривать дом. Промчавшись по комнатам, сталкиваюсь с Алисой.
— Нет?
— Нет!
— Давай ещё раз! Как говорил мой дед — «дети и пчёлы отличаются высокой текучестью и проникающей способностью».
Тут раздался топот и в дом влетел Саша.
— Нашли! В сарае! — и он метнулся в кладовку.
— Ты чего?
— Сарай заперт, — донеслось из-за двери, — а здесь я видел фомку.
Мы кинулись на улицу. Лёша, полубежал, придерживая под руку Настю, и я на всякий случай пристроилась к ней с другой стороны. Глори и Александра шустро скакали на костылях, Глори на длинных, а Саша — на бордовых глориных «канадках».
Муж обогнал нас, неся в руке длинную железяку, и ещё до того, как мы подошли к сараю, раздался металлический скрежет, треск, он отбросил ломик, и на пару с Егором распахнул ворота сарая.
Мы как раз подскочили к ним, и нашему взгляду предстал грузовик ЗиЛ с запылённой голубой кабиной с распахнутыми дверями и белой «мордой». Над рулём мелькнули кошачьи ушки и раздался громкий звук клаксона.
Егор метнулся к кабине, изъял оттуда стихийное бедствие и, сказав ей что-то вполголоса, шлепком направил в сторону мамы.
Алечка кинулась к Насте и обняла её, и в этот момент Настя «поплыла». Лёша и Сергей едва успели подхватить её под руки и опустить на землю. Алечка разревелась и прижалась к маме. Слава богу, обморок был лёгким, а может Настю вернул в реальность плач дочери, но она очнулась, стиснула малую в объятиях и начала бессвязно ласкать и ругать одновременно.
Козявка мгновенно сообразила, что самое страшное позади, вывернулась из маминых объятий, и с криком:
— Мам, пап, а тут собачка! — рванула вглубь сарая так, что её никто не успел перехватить. Только сейчас я заметила, что за машиной действительно кто-то движется. Подойдя к собаке, малая начала её гладить и ласкать, а потом взялась за мех на холке и повела её к нам. Когда они вышли на свет, то стало видно, что собака породистая и очень красивая, но грязная и истощённая.
— Мам, пап — это Мурка!
Все дружно поперхнулись, а Егор осторожно подсказал, что Мурками обычно называют кошек.
— Мурка! — решительный тон стихийного бедствия отмёл все возражения, затем Аля повернулась и, обращаясь к собаке, спросила: — Ты ведь Мурка?
Псина гавкнула и прошлась розовым языком по и так замурзаному личику малявки. Все дружно грохнули. Отсмеявшись, Настя с помощью Лёши поднялась и поинтересовалась:
