Медведица снова застонала и подёргала задними лапами.
— Она просыпается, — прошептал доктор и протянул мне иголку. — У нас нет времени. Бери.
Мне пришлось согласиться. Доктор велел мне обрезать нитку и распустить последний стежок, из-за которого шов стал кривым и стянул кожу медведицы. Он взял иголку из моих рук, сделал новый узелок и вернул её мне, а потом показал, как зашивать рану, чтобы её края плотно сошлись.
Умом я понимал, как это делается, но неловкие пальцы никак не хотели слушаться. Доктор вытирал кровь, чтобы я мог видеть рану, но даже так работа шла невероятно медленно.
Наконец края раны сошлись. Стежки были неровными, но аккуратнее тех, что сделал доктор. Медведица снова вздрогнула и громко фыркнула.
— Поторопись! — воскликнул доктор.
Я сделал последние стежки, вытащил иголку, доктор обрезал нить, и я завязал её. Медведица вздрогнула и поняла, что связана. Она издала низкий рокочущий звук, открыла глаза и снова их закрыла.
— Быстро режь канаты! — скомандовал доктор и протянул мне нож.
Я перерезал верёвку, которая связывала задние лапы медведицы, а доктор — ту, которая связывала передние. Проскользнув между прутьями клетки, я попробовал перерезать верёвку, прикреплённую к шлее медведицы. Доктор сгрёб свои принадлежности в деревянный сундук и бросился к двери, которую захлопнул ровно в тот момент, когда медведица встала на ноги.
Она моргнула, мотнула головой, вытянула шею и принюхалась, как будто пытаясь понять, что с ней произошло. Затем она коснулась лапой своей морды, но не удержала равновесия и упала на живот, удивлённо охнув. Слабо рыкнув, медведица снова поднялась на ноги и сделала несколько неуверенных шагов.
Я не мог заснуть той ночью. Воспоминания о событиях дня роились в голове и беспокоили: треск и грохот, разнёсшийся по палубе, когда другой корабль врезался в нас; взлетевшее и мигом рухнувшее тело; капитан, надменно расхаживающий по палубе, будто это он одолел пиратов; медведица, мотающая головой от растерянности и боли; кровь, стекающая с её шерсти, когда она неуклюже идёт по палубе к клетке; моряки, которые кивают, улыбаются и зовут меня по имени; доктор, смущённо изучающий кривые стежки на теле зверя; испуг, когда иголка прокалывает плоть; слово «сынок».
Опасное слово. Слово, которое я всегда хотел услышать. Люди относятся к нему очень легкомысленно. Произнося его, они имеют в виду просто «мальчик». Но сегодня оно эхом отозвалось в моей памяти, пробудив давнюю тоску. Какое же обманчивое слово!
