Путешествие вверх по реке
Мати разбудил аппетитный запах цыпленка. Он не собирался спать так долго, но, открыв глаза, увидел, что солнце уже встало над городом. Ряды старых террас поднимались вдоль дальнего берега реки, но потом резко обрывались, сменяясь модными нарядными кварталами. Они хвастались деревянными украшениями, перед ними стояли тиковые ящики с фуксиями, геранями и бальзаминами. Все растения выглядели ухоженными. Мати шевельнул усами. Его взгляд обежал прямоугольные строения. За одним из высоких окон сидела бирманская кошка, с любопытством смотревшая на бродяг. Встретившись с Мати глазами, она встала на подоконнике. Глядя на нее, Мати словно услышал ее голос.
«Я так одинока, — говорили ее глаза. — А ты кто? И все эти кошки… Я никогда не видела так много кошек… Меня не выпускают из дома. Я живу здесь, внутри. Снаружи опасно. Снаружи воры, похищающие кошек. И лисицы. Меня здесь кормят. Заботятся обо мне. Но они меня не выпускают…»
Бирманская пристально смотрела на Мати. Он с грустью отвернулся. И посмотрел на старые террасы, что вели к красивым домам. Похоже, эти старые дома не проживут долго, — по причинам, которых Мати не мог понять, люди не хотели, чтобы они здесь оставались.
«Они любят новые вещи, — подумал Мати. — Им не нравится помнить, что было раньше. Когда что-то стареет, батраки это уничтожают — просто ломают и начинают все сначала».
Эта мысль заставила Мати задуматься о людях и их причудах. Долгие века истории — война, злоба и подозрительность — тяжким грузом лежали на Тигровом. Ему нравилась идея уничтожения старого ради того, чтобы начать новое.
Другие кошки отдыхали, молча зевая. Много часов подряд они проспали среди велосипедов, свернувшись клубочками вплотную друг к другу, ради тепла и покоя.
— Посмотри-ка на это! — восторженно воскликнул Воробей, подталкивая к Мати жареную куриную ножку. — Пангур и Синестра нашли тут рынок неподалеку. И притащили оттуда много чего!
Мати огляделся. У края навеса над велосипедами, ближе к реке, лежали несколько кусков мяса, и кошки уже собрались вокруг них. Мати обнюхал ножку.
— И это нам?
— Да, малыш, так и есть! — Воробей облизнулся.
— Хороший кусок… странно…
Мати с сомнением уставился на курятину. Разве старшие не захотели бы взять это себе? Мати ведь был пока что подростком, до настоящего кота ему было расти и расти. И в мире кошек, с его строгой иерархией, подросткам привилегий не полагалось — пусть даже Мати и знал, что отличается от других.
