— Ну, и что с того? Знаешь, сколько у меня ублюдков в северных и южных землях? Аль ты её хочешь в жёны?
— Я б не прочь! — ответил воин, что обратился к вождю первым. — Да она больно строптивая! Мамаша её ещё туда-сюда, а эта… — юноша глянул на пленницу. Та осклабилась кровавой улыбкой, как волчица, да щелкнула зубами, так что бедняга с перепугу аж отпрыгнул. Викинги вновь залились смехом.
— Ну-ка. Подведи-ка её ближе, — поманил пальцем Гундред.
Девушку не без труда приволокли к креслу ярла. Та без малого не уступала воинам ростом, крепко сложенная, величавая, русые локоны струятся до пояса, выстиранная до желтизны рубаха заправлена в длинную красную юбку, босые ноги выпачканы грязью. Гундред втянул её стойкий запах, показавшийся ему неприятным.
— Ну надо же. Дева-воин.
— Ярлица, — улыбнулся один из конвоиров. — Мы бы не подумали её сюда тащить, но…
— Вы, что же, обесчестить хотели голубку?
— Какая я тебе голубка? — проговорила девица пугающим хриплым голосом, нагнувшись к самому лицу ярла, повисая на руках воинов. Гундреда пробрало ледяным потом. Улыбка этой ведьмы была до того жуткая, а глаза — до того смелые, что умудрённому годами и закалённому боями старому воителю почудилась, будто перед ним сама Хёль — госпожа подземного мира. — Гляди, язычник, гляди на меня лучше. Кого видишь?
Долгое молчание прервалось несмелым ответом Гундреда:
— Себя. — он глубоко втянул воздух крупными ноздрями. — В тебе я вижу себя.
Девушка выпрямилась, не отводя от мужчины насмешливого взгляда.
— Так и есть.
— Отпустить её. — приказал ярл. Воины послушно расступились. — Как твоё имя, дитя? Ты правда моя дочь?
— Я плод твоего семени, Гундред Булатная Рука. Коль признаёшь меня, так окрести сам. Ежели нет, то к чему мне имя?
Хольдары могли лишь подивиться столь мудрым словам.
— Я никогда не бывал в этих землях. — Гундред покачал головой. — Или ты такая вымахала за пять дней?
Викинги громогласно рассмеялись, но девушка духу не утратила:
— Мы с матерью не всегда здесь жили. Её дом был на материке, пока один невежда её не обрюхатил, и родители не вышвырнули за порог.
— О-о-о-о! — громче прежнего подхватили развесёлые дружинники. Гундред и сам улыбнулся.
— Что ж, дочка! Даю тебе имя…
— Ярл Гундред!
Все обернулись к дверям. Жрец стоял, как привидение, словно паря над полом — так низко свисают его одежды. Ниспадающий капюшон не скрывает лба, кажущегося огромным из-за обширной плеши. Суровое лицо сморщено, как гнилой фрукт. Тёмно-коричневая мантия с золотистыми оборками украшена бронзовыми пластинами: клиновидный рисунок тянется вниз от груди, еще два таких же на расклешённых рукавах, а плечи украшают две громадные оскаленные змеиные морды: подобными нормандцы венчают носы своих драккаров.
