Царевич Сюга, заметив на пылающем в лучах восхода обрыве знамя великого хана, заставил коня лихо взлететь по круче и, не доскакав нескольких шагов, соскочил на обдутый ветрами песок.
— Мои воины готовы выполнить твою волю, хан!
Продрогший Узбек, успевший изругать себя за легкомысленное желание напутствовать армию перед походом, как бы в знак особой милости спешился навстречу: «Заодно согреюсь…». Он перекинул ногу через холку коня и сошел на подстеленный расторопными рабами ковер по согнутым спинам челядинцев. Там, внизу, великий хан, сунув левую руку за отворот утеплённого, на горностае халата, правой слегка приобнял юного родственника и громко сказал:
— Будь достоин нашего великого предка — потрясателя вселенной Чингис-хана! — хан скосил глаз на писцов, успевают ли записывать? — Тебе, одному из немногих чингизидов, я предоставляю честь вновь привести наших данников к покорности.
— Будь покоен, великий хан… — царевич склонил голову, прижав к груди ладони. «А главным на поход назначил безродного Хонгор-Сюке», — мелькнула обидная мысль.
Темник Хонгор-Сюке, пожилой, крещеный по несторианскому канону монгол, прославился в прежнее царствование хана Тохты победами над персами. Он уже давно не водил войск, жил на покое, но по-нынешнему случаю Узбек вытащил его, как старую шубу из сундука, и поставил во главе всех пяти туменов, отправлявшихся зорить Русь.
Насчёт немногих чингизидов это была сущая правда: расплодившиеся потомки величайшего воителя десятками гибли в беспрестанных попытках завладеть большими и малыми престолами малых и больших ханств, султанатов и княжеств, на которые раскололась самая огромная из когда-либо существовавших империй. Узбек и сам пришел к власти, переступив через труп родного дяди. Претендентов на Золотую Орду была такая уймища, что и сейчас, через много лет, приходилось отлавливать по бескрайним степям мятежных родственничков-«царевичей». О небо! Всякий отпрыск любого из великих ханов, хоть бы и от шестнадцатой жены, величался «царевичем» и только и глядел, как влезть на трон…
Введение в Орде мусульманства дало Узбеку прекрасную возможность сократить численность «царского» поголовья.
Великий хан был наслышан, что по христианской Европе гуляют сплетни, якобы он приказал казнить семьдесят царевичей, не согласившихся принять единственно правильную веру. Врут, конечно, псы. Не более десятка праправнуков Чингиза и Батыя были замотаны в белую кошму и удавлены без пролития бесценной ханской крови. Скажут же, семьдесят! А хорошо бы…
