— Да.
— Так тебе надо, ты и копай.
— И что ты злой, как черт?
— А я и есть черт!
— Так пальцами щелкни! И сделай. Ты ж умеешь.
— Ты копать тоже умеешь. — Отвечает синеокий черногривый, глазами сверкнув.
— Что? — я руки в боки. — Чтоб я на вас еще и корячилась! И территорию вокруг дома обустраивала? Закатай губу обратно!
— Лучше я рукава закатаю, и хлыст в руки возьму. — Говорит, рубашку по локоть заправляя.
— Хэх! Тоже мне грозный папик! Рукава закатывайте и лопату в руки берите и чтобы…
Вдруг во дворе топот копыт раздался. Бес, крадучись, к окну подошел, занавеску из моей квартиры отодвинул и выглянул.
— Не успели, — сказал и тут же штору задвинул. — Охотники короля пожаловали.
— А у вас тут и король есть!? А красивый?
— Некрасивый и жестокий. Жертвенницу нами вызванную ищет.
— Допустим не вызванную, чтобы вызвать позвонить, нужно или приглашения разослать, а вы… кстати, а вы что сделали?
— Об этом позже, одевайся.
— Что? В это старье? — возмутилась я. — От такой мешковины у меня кожа пузырями пойдет.
— Это добротное сукно. Одевайся, а не разговаривай. — Велел он. А бес вовсю следы нашего присутствия стирает. Видение моей квартиры убрал, кровать заправил, шкуры на полу от центра отодвинул.
— А если не одену?
— Поедешь так, — кивнул на мое одеяние черт.
— Устраивает, поехали.
— А вот так? — гад синеокий шевельнул пальцами и сорочка моя в воздухе растворилась и вместо нее на шее кулон повис.
— А легко, — отвечаю, не краснея и рук к груди не поднимая. Если видение мое, то мне в нем правила устанавливать. Значит, комаров в лесу не будет, разбойников тоже. Я тела своего не стыжусь, гарная дивчина. — Помчались, что ли?
— И не стыдно?
— Мне — нет, а ему — должно быть. — Отвечаю бесу, и в черта пальцем ткнула.
— И не стыдно время терять? — бес от меня отмахнулся, и на хозяина своего с укоризной посмотрел. — Срамота страшная. Оденьте девку.
— Галю. — Подсказала я. — Меня Галиной зовут.
— Рад знать имя ваше, Галя. — Ответил мохнатый. Вот тут же неприятное давление на кожу ощутила. Смотрю, и впрямь мгновенно одел: в штаны шаровары, рубаху расшитую, сапоги и телогрейку светло-коричневую, а теперь поясок невидимыми руками на мне завязывает.
— И что вы комедию разыгрывали, — я поясок в свои руки взяла, потуже затягиваю. — Трудно сразу было?
— Трудно.
Тут в домике шаги раздались, меня черт поперек живота ухватил и через окно выскочил, а бес за ним, склянками на поясе звеня.
— С твоим колокольчиком нас вскоре достигнут.
