Даже на дипломатических переговорах Гитлер норой срывался и орал на дипломатов других государств, как на своих генералов. Например, 14 ноября 1940 г. Гитлер беседовал с Молотовым, находящимся в Германии с официальный визитом. На вопрос Молотова, что сказала бы Германия, если бы СССР заключил, например, с Болгарией направленный прочив Германии договоров, подобный договору, заключенному между Германией и Румынией, Гитлер, но свидетельству В. Бережкова, (сорвался на крик и "визгливо прокричал", что болгарский царь не просил Москву о гарантиях, что ему об этом ничего не известно и т. п.[1]
В психике Сталина аналогичные симптомы окончательно сформировались в середине тридцатых годов, когда его власть подходила к абсолютной.
Есть множество свидетельств того, что Сталин в общении с людьми был груб, что являлось для него, в сущности, "нормой поведения". Грубость сама по себе есть фактически эмоциональный срыв. Среди примеров такого рода, характеризующих Сталина, весьма показателен следующий
"На приемах в Большом Кремлевском дворце Сталин часто подходил к актерам и актрисам и разговаривал с ними... В начале 1941 года в кругах людей искусства Москвы большое впечатление произвел разговор Сталина с меццо-сопрано Большого театра Давыдовой...
Уже было позже 12 часов, и вечер был в полном разгаре, когда Сталин не спеша, своей немножко развалистой походкой подошел к Давыдовой - высокой, эффектной женщине, в сильно открытом серебряном платье, с драгоценностями на шее и на руках, с дорогим палантином из черно-бурых лисиц, наброшенном на плечи. Великий вождь, одетый в свой неизменный скромный френч защитного цвета и сапоги, некоторое время молча смотрел на молодую женщину, покуривая свою трубочку. Потом он вынул трубку изо рта.
- Зачем вы так пышно одеваетесь? К чему все это? - спросил он, указывая трубкой на жемчужное ожерелье и на браслеты Давыдовой. - Неужели вам не кажется безвкусным ваше платье? Вам надо быть скромнее. Надо меньше думать о платьях и больше работать над собой, над вашим голосом. Берите пример вот с нее... - Он показал на проходившую мимо свою любимицу - сопрано Большого театра Наталью Шпиллер... При всем аристократизме ее манер, одевалась она с нарочитой скромностью, носила всегда закрытые платья темных цветов, не надевала драгоценности...
- Вот она не думает о своих туалетах так много, как вы, а думает о своем искусстве.., - продолжал Сталин. - И какие она сделала большие успехи. Как хорошо стала петь.
