Томас знал Амаури, как и все обитатели монастыря: простоватый мориск выполнял черную работу для монахов – подметал пол и прислуживал за столом. Он был не способен кривить душой.
– Потом я попросил брата Рамиро взглянуть на обложку, и он увидел «Compendio», как и вы.
Аделяр выглядел так, словно испытывал физическую боль.
– Мне представляется, добрый приор, что всякий, кто смотрит на эту книгу, видит слова на родном языке. Но как это возможно? Как это возможно?
Томас ощутил слабость в коленях. Он пододвинул к себе стул и опустился на него.
– Что за дьявольщину вы принесли в наш дом?
– Я понятия не имел, что это дьявольщина, когда покупал книгу. Увидел ее на рынке. Она лежала у одного мавра на одеяле, вместе с безделушками и резными вещицами. И показалась мне такой необычной, что я купил ее для брата Рамиро, – вы знаете, как он любит книги. Я подумал, он сможет приобщить ее к нашей библиотеке. И пока Амаури не сказал, что́ видит, я не понимал, что это не просто книга со странной обложкой. Она… – Он покачал головой. – Не знаю, что это, приор, но без дьявольщины здесь точно не обошлось. Поэтому я принес ее вам.
«Мне, – подумал Томас. – Конечно же мне, кому же еще!»
Но за пятнадцать лет пребывания в должности Великого инквизитора он никогда не сталкивался с колдовством или чернокнижием. По правде говоря, он и не верил в подобную чепуху. Суеверия простолюдинов.
– Это не все, приор. Посмотрите на узоры вокруг слов. Что вы видите?
Томас наклонился ближе:
– Я вижу перекрестную штриховку.
– Я тоже. Теперь закройте глаза и сосчитайте до трех.
Томас сделал это и открыл глаза. Узор изменился: теперь это были полукружия, которые выстроились сверху вниз ровными рядами.
Он почувствовал, как больно сжалось сердце.
– Что вы видите?
– Волны… волнистый узор.
– Я не закрывал глаза и вижу штриховку.
Томас ничего не сказал, пытаясь понять происходящее. Наконец…
– На обложке точно какая-то дьявольщина. А что внутри?
Взгляд Аделяра стал суровым.
– Ересь, приор… Худшая ересь, которую я видел или слышал в своей жизни.
– Это крайность, брат Аделяр. Кроме того, ваш ответ означает, что вы прочли книгу.
– Не всю. Далеко не всю. Я читал остаток дня и всю ночь, пока не пришел к вам. И при этом я только начал. Это зло, приор. Неизреченное зло.
Томас не помнил, чтобы Аделяр был склонен к преувеличениям, но последнее утверждение звучало слишком уж смело.
– Покажите.
Аделяр положил том на стол и открыл его. Томас заметил, что металлическая обложка крепится к корешку странными переплетенными петлями, каких он никогда не видел. Страницы тоже выглядели странно. Пододвинув стул поближе, он протянул руку, провел пальцами по бумаге – если это вообще была бумага – и понял, что она тоньше луковой шелухи, но совершенно непрозрачная. Такой нежный материал должен был порваться и помяться, но все страницы оставались безупречными.
