Тайна Пушкина | страница 62

Колокола.

Т ю т ч е в (один на просцениуме).

Надо мне торопиться… туда, где еще что-нибудь осталось… дети ее… весь ее бедный домашний быт, где было столько любви и столько горя… все это так живо, так полно ею… Что моя жизнь без нее? Мертва и погребена…

В глубине сцены появляется  Э р н е с т и н а.

Э р н е с т и н а. Твоя душа растрачена в земной и незаконной страсти… Но я тебя понимаю, не осуждаю, нет! Твое страданье для меня священно!

Т ю т ч е в.

Колокола утихают.

Мне почудилось… Я слышу твой голос… Я слышу… Это ты…

Е л е н а (ее голос).

Э р н е с т и н а. Ты без пальто, простудишься. В Петербурге так холодно…

И в а н  С е р г е е в и ч  Т у р г е н е в.

М а р и я  Г а в р и л о в н а  С а в и н а.

Музыка — может быть, фортепианное трио П. Чайковского «Памяти великого художника». Появляется  С а в и н а, в руках у нее тетрадь-альбом, тисненная золотом. Савина откидывает вуаль. Некоторое время стоит молча.

С а в и н а. Каждый раз, когда мне становится особенно грустно на душе, когда опускаются руки среди этого окружающего самодовольного невежества, тупой пошлости, мелких интриг бездарностей, я обращаюсь мысленно к вам, Иван Сергеевич. Вас нет… Даже тогда, когда вас не было рядом, когда вы были далеко, одно сознание, что где-то есть Тургенев, что он существует, было утешительно и отрадно… А теперь вас нет, нигде нет… какое это жгучее слово: «нет»… (После паузы.) Однажды вы подарили мне эту синюю тетрадь. Долго я не прикасалась к ее страницам… Как-то само собой, под впечатлением нахлынувших воспоминаний, я стала записывать их… Есть такие мгновения в жизни, такие чувства… Их трудно передать. На них можно только указать. А мои воспоминания всегда при мне, в моем сердце.