Я растерялся.
«Тебе удалось послушать?» – написал я. Она покачала головой.
– Едва-едва. Как будто издалека. Но есть другие способы слушать. Я наблюдала, как дирижер машет палочкой и как музыканты следуют за этими движениями. Смотрела на Бланш и чувствовала, как через нее течет музыка. А потом я закрыла глаза и взялась за ручки кресла. Музыка была такой густой – как взбитые сливки.
Помолчав, она добавила:
– Забавно наблюдать, чтó Бог забирает у нас, правда? И что мы получаем взамен? Пока была молода и все слышала, я всегда любила музыку, любила слушать, как играет твой отец, любила пластинки, танцы. Но никогда не наслаждалась музыкой так, как на том концерте.
Я так увлекся ее описанием, что даже не заметил, как вошла медсестра. Принялась возиться с флаконами капельницы.
– Ой, как мило, – сказала медсестра, крупная женщина с копной светлых волос. – У вас посетитель.
– Это мой сын, – пояснила моя мать. – Младший. Он из Беркли – профессиональный сказитель.
– Сказитель, – повторила медсестра. – Как мило.
Я согласно кивнул.
– И у него красавица жена и двое чудных ребятишек, – добавила мама и сплюнула трижды через левое плечо: тьфу-тьфу-тьфу. Было и комично, и трогательно видеть, как она сплевывает, чтобы не сглазить, даже умирая от рака. К счастью, медсестре недосуг было разговаривать, она доделала необходимое и ушла. – Ну а ты как? – спросила мама. – Как у тебя дела? Я тебе все выложила. Расскажи теперь ты, Джоэл. Я что-то не помню тебя таким тихим, – она пристально вгляделась мне в лицо. – Что-то не так, да? Ты не здоров.
Я кивнул. Она выдала мне всю правду, и теперь мне придется поделиться своей.
– Почему ты молчишь? – переспросила она. – Не сказал ни слова с тех пор, как пришел.
Снова взялся я за доску и написал: «Я потерял голос». Вид у мамы сделался растерянным.
– У тебя ларингит? – спросила она.
Я помотал головой. «Рак», – написал я.
Она прочла это слово, потом еще раз, и удивление уступило место ужасу.
– Рак? Ничего не понимаю. Когда? Как это?
Посыпались вопросы. Десяток. Я старался изо всех сил, писал, стирал, снова писал, пока она жестом не прервала меня и не показала на маленькую черную коробочку рядом с кроватью. Я взял ее, открыл. Внутри оказался крошечный микрофон на длинном шнуре, тот самый, что мы когда-то задействовали, безуспешно пытаясь вести беседу в ресторане.
Я покачал головой. Как нам это сейчас поможет?
Она воткнула конец провода в другую коробочку, подсоединенную к ее слуховому аппарату.
