– Неважно. Где начнешь, там и начнешь. Ты говори – финал найдется.
Я подбирал слова, подходящие к картинкам, что начали всплывать у меня в голове. В конце концов сдался и стал шептать все подряд:
– Я потерял голос.
– Похоже на то. Дальше.
Фразами по два-три слова я объяснил все, что мог. Это было непросто. Слова жалили мне горло, я хватал ртом воздух, но произносить эти слова мне нравилось все равно. Раз начав, я не мог остановиться, и история рвалась наружу сама. Я болтал и болтал, останавливаясь на каждой полуфразе, чтобы перевести дух, пока не добрался до бар-мицвы.
– Ну а это… ты сам видел.
Лицо у Ленни сделалось совсем не таким, какого я ожидал. На Ленни мой рассказ явно произвел сильное впечатление. Заметив, что я молча смотрю на него, он проворно отвернулся, пошарил где-то под креслом и выудил деревянный сигарный ящик. Порылся в нем, выбирая сигару, откусил кончик, сплюнул его в печку. Прикурил, сделал пару затяжек и опять угнездился в кресле.
– Ладно, – сказал он и махнул рукой, – давай дальше.
Я пожал плечами. Мне было нечего добавить.
Его сигара описала пригласительный круг:
– Дальше давай. Я слушаю.
– Что?
– Я весь внимание. Итак?
– Но это все.
Он потряс головой.
– Нет, не все. История не закончена. Есть что-то еще.
Я опять недоуменно пожал плечами и глотнул воды.
– Ну давай же, в чем соль? – он ждал. – У каждой истории есть своя соль, посыл, мораль. В противном случае нет смысла ее рассказывать. Так в чем же соль?
– Никакой соли.
– Нет, соль есть. Должна быть.
Я повозился в кресле.
– Смотри, вот тебе соль. Жизнь дала тебе под зад, – он выдохнул кучерявое дымное кольцо. – Это уже случилось, так? – он показал сигарой на дверь. – Когда ты вышел за эту дверь, давным-давно, я знал, что ты вернешься. И ты вернулся, голову повесив и поджав хвост.
Я так обалдел, что уставился на него, не зная, что и сказать. А затем со стуком поставил свой стакан и собрался уходить.
– Что, опять убегаешь? – выкрикнул он, пока я шел к двери. – Не нравится тебе правда?
– Мне не нравишься… ты!
– Может быть, – хмыкнул он, – но я тебе нужен.
– Чепуха, – я пытался крикнуть, стоя в дверях, но издал только писк.
– Нужен-нужен, – сказал он, не обращая внимания на мои протесты, – потому что без меня ты станешь мной.
Я оглянулся и увидел, что Ленни встал, лицо у него горело. Его слова походили на проклятие – еще одно проклятие поверх всех, какие я уже насобирал за последние месяцы. Я ступил за порог и услышал, как Ленни выкрикнул одно-единственное слово:
