– О, я не думаю, что их повесят, милорд.
– Да, скорее всего, а жаль.
– Значит, вы намерены нас угостить? – осведомился Астриан. – Отведете на рынок и купите каждому по куску пирога с мясом?
– Вам очень повезет, если я не превращу вас в пироги с мясом, – сказал Пасеваллес, когда капитан передал ему арестованных. – А теперь марш в канцелярию. И поторопитесь.
– Разве вы не снимете с нас оковы? – спросил Астриан.
– Должно быть, ты шутишь, – ответил Пасеваллес. – Я жалею, что они недостаточно тяжелые.
* * *
В канцелярии Пасеваллес приказал отцу Виберту и всем клеркам перейти в другие комнаты, чтобы остаться наедине с двумя солдатами. Он уже достаточно давно знал Астриана, еще со времен Наббана, да и Ольвериса лишь немногим меньше. Он видел их как в лучшие моменты, так и в худшие и никогда прежде не был так на них сердит.
– Клянусь святым Корнеллисом, что вы творите? – Пасеваллес с трудом заставил себя понизить голос, чтобы о его гневе не узнали все в помещении канцелярии. – Вам хорошо известно, что не следует оставлять Моргана одного, в особенности когда на него находят приступы безумия. Он мог бы погибнуть! Лишь милость бога уберегла его от смерти!
Астриан выглядел слегка смущенным, но не более того.
– Вы сказали нам, что он слишком много пьет, милорд, – спокойно ответил Астриан. – Мы попытались уговорить его пойти с нами на церемонию Закиеля, но когда он отказался… – Астриан пожал плечами. – Увы! Что мы могли сделать?
– Что вы могли сделать? Пойти с ним! Находиться рядом! А когда он сказал бы: «Я полезу на проклятую башню и упаду с нее», вы бы ответили: «Нет, вовсе нет, ваше высочество. Вы останетесь с нами». Вот что вам следовало делать. За что я вам плачу, олухи?
– Он упрям, – сказал Ольверис.
– Упрям? Конечно, он упрям. Он избалованный мальчишка, едва достигший возраста мужчины, а его друзья – вечно пьяные идиоты. Молодые люди его возраста нередко творят глупости. Ваша работа состоит в том, чтобы не давать ему их совершать.
– Мы пытались… – обиженно начал Астриан.
– Вот только не надо придумывать себе оправдания. – Пасеваллес принялся расхаживать взад и вперед около своего письменного стола, на котором лежали груды накопившейся работы, в то время как ему приходилось заниматься такой ерундой. – Неужели вы до сих пор не поняли, какое значение имеет этот мальчик? Он наследник королевства Престера Джона – всего Верховного Престола. После короля и королевы он самый главный человек в мире – важнее его святейшества Ликтора Матери Церкви! – Он окинул их яростным взглядом, словно провоцируя на возражения. Однако ни один из них не осмелился открыть рот. – Как вы думаете, что произойдет, если стражники Ликтора позволят старику взобраться на крышу церкви санцелланских эйдонитов ночью, а потом оттуда
