Канцелярия занимала часть длинного здания во внутреннем дворе замка, которое во времена короля Джона служило конюшней. Она была разрушена после падения Башни Зеленого Ангела, и новые конюшни образовали внешнее кольцо вокруг цитадели. «Это не означает, что лошади и королевские кареты стали не так важны, – подумал Пасеваллес, – просто бухгалтерия и финансы значат намного больше».
Здание канцелярии имело форму длинной кости, из-за которой могли подраться две собаки, дергая каждая за свой конец. Весьма подходящее сравнение – один конец принадлежал Пасеваллесу, как лорд-канцлеру, а другой – архиепископу Джервису, казначею, и Пасеваллесу приходилось признать, что отношения между ними иногда напоминали борьбу между двумя мастифами, вступившими в схватку под королевским столом.
Тем не менее лорд-канцлер испытал огромное облегчение, когда смог вернуться к собственным трудам и больше не думать о решении задач графа Эолейра. О многих вещах, близких его сердцу, Пасеваллесу пришлось забыть, пока королевская чета путешествовала, и теперь он спешил наверстать упущенное.
Клерки, точно пчелы над клевером, сновали взад и вперед по длинному залу, они держали в руках стопки документов – бухгалтерские книги, письма с прошениями, налоговые декларации, каждая с собственной сложной историей. Пасеваллеса неизменно забавляло неверное представление почти всех королевских подданных о власти – они думали, что король и королева просто сидят на своих тронах и решают, что следует делать дальше, а их полные энтузиазма приближенные спешат выполнить все их желания. На самом деле управление чем-то, не говоря уже о самом крупном королевстве в истории Светлого Арда, – это процесс рассмотрения и решения сотен и сотен мелких проблем, часть из которых быстро становится крупными, если ими вовремя не заняться, и тогда приходится прикладывать невероятные усилия, чтобы уладить кризис и он превратился в очередную проблему второго плана.
А на пути между решениями и правителем стояла не орда верных исполнителей, которая только ждала команды, чтобы претворить в жизнь волю монарха, но тысячи людей, у каждого из которых имелись собственные планы и желания. Большинство из них легко нарушали правила, если имелся хоть малейший шанс, что это сойдет им с рук, и каждый тут же приходил в ярость, если ему казалось, что попираются его собственные права. И самыми худшими и вредными из жалобщиков являлись придворные.
Пасеваллес, племянник важного наббанайского приграничного лорда, барона Сериддана из Метессы, только в детстве, проведенном в замке барона, испытывал удовлетворение от своего жребия в жизни. И, хотя его отец, Бриндаллес, был спокойным ученым человеком, молодой Пасеваллес всегда мечтал о подвигах. Он даже взял на себя заботу о семейной коллекции доспехов и оружия, потому что никто в Метессе, как ему казалось, не интересовался величием прошлого – во всяком случае, так, как он.
