— Ты очень изменилась, — вновь подал голос тот, кого я не хотела бы здесь видеть. — Красивое платье. И шляпка тебе идет. А волосы красить не следовало…
— Да, теперь я не блеклая мышь.
Терпеть не могу, когда пытаются мной помыкать, сразу начинаю раздражаться.
А вот Морриса раздраженным я, кажется, никогда не видела.
— Мая, ты никогда не была мышью, — мягко возразил фейри и слегка улыбнулся. — Тем более блеклой.
Лесть. Этим искусством он владел в совершенстве еще тогда, в семь лет.
Но я неоднократно видела свое отражение в зеркале и с тех же пор понимала, что яркая внешность матери мне по наследству не передалась.
— Не называй меня так, — впервые удалось не вспылить и произнести эту фразу спокойно.
Уголок его рта дернулся от с трудом сдерживаемой усмешки. Ему всегда нравилось меня доставать.
— Это сложно, — усмешка все-таки прорвалась.
— Уж приложи усилия, — отрезала я и направилась к лестнице. — Я могу остановиться в старой комнате?
— Конечно, она все еще твоя.
Что он тащится за мной, обнаружила только возле своих прежних владений, уже открыв дверь.
— Ну что еще?! — Я круто развернулась на каблуках и полыхнула на фейри взглядом.
— Я думал… кхм… тебе захочется поговорить, — выдал он опять вроде бы смущенно. — Все-таки ты недавно потеряла мать. Могу себе представить, что ты сейчас чувствуешь. И еще мне интересно, как ты жила все это время.
Последнюю фразу решила не услышать, потому что ответ предполагался только один, совсем не достойный аристократки: «Не твое собачье дело».
Что же до остального…
— Вот только не надо этих страданий, — в голосе все-таки звучали горькие нотки. — Она была скорее твоей матерью. Поэтому сейчас я не чувствую ни-че-го.
Оказалось приятным сказать это вслух. Как будто мама могла услышать, и ей могло стать больно.
Моррис сделал печальную-печальную мордочку и чуть подался ко мне.
— Мая, мне безумно жаль… — сказал тихо и проникновенно и опустил взгляд.
— Иди к демонам! — вполне себе вежливо ответила я и закрыла дверь у него перед носом.
Прислонилась к двери, выдохнула. Этот кошмар надо просто пережить.
Комната совсем не изменилась. Даже ополовиненный флакон духов стоял на прежнем месте, а в гребне застрял один темно-каштановый волос. Но пыль отсутствовала, даже белье на кровати было постелено свежее. Бытовые заклинания мать не жаловала, значит, здесь прибирались.
Я щелкнула замком и направилась в ванную, раздеваясь на ходу.
Собственная ванна и забитая вещами гардеробная — без них я больше всего скучала первые два года в столице. В общежитии был общий душ, один на этаж, его мне приходилось делить с еще двумя десятками владеющих магией мегер. А учитывая, что я не происходила из рода потомственных ведьм, явилась в поношенном платье и без вещей, плюс была немного неуклюжей… это оказалось труднее, чем поступить в академию и потом учиться.
