Приготовление зелья имело некоторые побочные эффекты. Например, травы, приятные и ароматные в нормальном состоянии, отдавая полезные свойства, мерзко воняли, и этот запах не только заполнил комнату, но и просочился в коридор. Я сама слышала, как какая-то служанка кашляла, потом хлюпала носом, а потом жаловалась дворецкому.
Отчитывать меня не пришли. Все же есть некоторая прелесть в том, что ты взрослая и почти хозяйка.
Наконец, все было готово. Я погасила огонь, оставила на углях несколько благодарственных щепок и распахнула окно.
Открытые баночки и пузырьки расставила на небольшом столике рядом с подоконником. Составы должны остыть.
Сама же, радуясь тому, что мое окно выходит в глухой уголок сада и никто меня в сорочке не увидит, забралась на подоконник.
Фу-у-х!.. Жарко…
На коже выступила испарина, ткань кое-где прилипла к телу.
Я прикрыла глаза, подставила лицо дуновению теплого ветерка.
В руке как-то сама собой оказалась книга. Не совсем книга — дневник впечатлений, если можно так сказать. В нем были записаны первые заклинания, которые я сама придумала, оставлен след моей первой помады… И еще много всякого. Страницы едва слышно шуршали под пальцами, на губах начинала проступать улыбка.
Шаги в коридоре я поначалу оставила без внимания.
— Мая… Эмая… Орхидея… Черная, подлая, гнилая!
Я вскочила на ноги и бросилась к двери.
Распахнула.
Никого.
И следов магии нет.
Как это вообще возможно?
Какого демона в этом проклятом доме происходит?!
Не хотелось думать, что у меня едет крыша.
А может, это Моррис задумал свести меня с ума? Вроде бы фейри это умеют.
Глубоко вдохнув и вернув себе самообладание, я, раз уж высунулась, поймала служанку и вручила ей платье. Никогда не ладила с бытовыми заклинаниями. А недоуменный взгляд на сорочку можно и проигнорировать. Но чей-то мир уже не будет прежним. Вряд ли умершая герцогиня позволяла себе разгуливать по коридорам в подобном виде.
Более-менее успокоившись, я вернулась в комнату и заняла место на подоконнике. Получилось больше не прислушиваться, так меня увлекло перелистывание старой тетради. В ней был и лист со слезами — это я плакала, когда мне запретили учиться у ведьмы и еще когда мать объявила о нашем с Моррисом браке. Засушенный, но не потерявший синевы полевой цветок. Это после объявления помолвки Моррис приволок букет. И еще один след от помады. Мой первый поцелуй. Он случился на одном из пикников, когда я вынуждена была изображать примерную невесту.
