Затем он вновь принялся укорять себя в том, что предпочел слагать стихи вместо того, чтобы отдаться чистому наслаждению светом. С застывшим взглядом, недвижный, он погрузился в раздумья. Но вдруг по ноге его пробежал крупный таракан; он бы мог схватить насекомое и убить его, пока было светло; страстное желание очистить свою темницу овладело им. Он начал охоту, но тараканов было слишком много, из углов непрерывно выбегали новые. И вдруг разом стемнело. Он упрекнул себя в том, что злоупотребил божественным светом, и дал себе клятву: когда свет вернется, лишь поклоняться ему. Однако и на следующий день стихосложение сменялось охотой на паразитов.
Через двенадцать дней заточения его вновь повели вверх по лестнице; ослепленный, невзирая на то, что в комнате было сумрачно, предстал он перед одетыми в черное судьями, сидевшими за зеленым столом. Кампуш самолично приступил к допросу.
Пленник заявил, что пережил кораблекрушение, был ранен в голову, что не помнит ни своего имени, ни ранга, и что прошел отдаленную часть побережья в сторону Макао, откуда ночью заметил отдаленный свет. Больше из него ничего вытянуть не удалось, и вскоре его вновь увели. Он надеялся, что его присоединят к войскам, сделают простым солдатом, тогда у него появится шанс сбежать и вновь попасть на остров. Но с ним распорядились иначе. Вновь его повели вверх по лестнице, втолкнули в зал заседаний суда, и он уставился на искаженное ненавистью лицо сидевшего рядом с Кампушем капитана, которого уже не чаял увидеть в этой жизни.
– Теперь вспомнил, как тебя зовут? – спросил капитан.
– Я знаю, кем я был: Луиш Ваш ди Камойнш, но из-за козней завистников я сейчас лишен имени.
– Нет, такова воля короля. Государственный преступник, виновный в оскорблении его королевского величества, ты останешься в заключении.
– Погодите, – вскричал Кампуш. – Здесь у нас законы соблюдаются несколько иначе. Здесь каждый человек на счету. Он должен поступить на военную службу.
– Он дезертир.
Провоцируемый капитаном, Камоэнс ринулся в словесную схватку.
– Разве это дезертирство, что я, выброшенный волнами на отдаленный берег, из последних сил добрел до Макао?
Но Кампуш, не дав ему высказаться, приказал увести его.
Вечером он спустился в клеть к Камоэнсу. В углу поставили фонарь; красный свет падал на Камоэнса. Кампуш оставался в темноте.
– Что ты видел на том берегу?
– Китайцев, их дома и могилы. Прежде всего последнее!
– Не скрывалась ли там где-нибудь белая женщина? Три недели назад пропала девица благородного происхождения; предполагают, что она похищена китайцами. Если можешь сообщить что-нибудь об этом, тебе зачтется.
