Здесь мой дом | страница 8
В августе 1932 года пришло разрешение на выезд. Молодые стали собираться в дорогу. Родственники, соседи несли кто что мог: ношеные, но еще крепкие сапоги, заячью шапку, комбинезон, рукавицы, молоток и рубанок — все пригодится в новой жизни. Эйно все свои сбережения отдал на проезд.
В Торонто их группу провожал сам Латва, вернул к большой радости каждого по 10 долларов — удалось приобрести билеты в каюты ниже классом. На эти деньги многие купили слесарные инструменты, наборы гаечных ключей, двуручные американские пилы «кроскот».
Отплывали из Галифакса. И там в порту, за час до посадки, Эйно услышал крики мальчишек-газетчиков:
— Кончина красного фермера!
— Карл Аксолсон покончил жизнь самоубийством!
— Бесславная смерть в петле левого кандидата в парламент!
Эйно схватил газету, стал вчитываться, и газетные строчки поплыли перед глазами. Не верилось, что такое могло случиться! Почему? Он, коммунист, пламенный оратор, любимец рабочих, прошедший сложный путь борьбы в Соединенных Штатах, Канаде. Он, не раз изобличавший политику буржуев, великий оптимист, твердый бескомпромиссный боец, не шедший ни на какие сделки с совестью. Он, верный друг и соратник знаменитого певца американских рабочих Джо Хилла. А как кончил Хилл? Его убили!
Эйно тряс газетой, заикаясь, рассказывал Айли о встречах с Аксолсоном, когда создавалась «Организация друзей Советского Союза» и нужно было доставать книги, фотографии о стране Ленина. (Через много лет, встретившись на курорте в Сочи с канадскими активистами профсоюзного движения, Эйно узнал, что Аксолсон был повешен наемниками капиталистов, но дело это власти замяли.)
…Шведский теплоход «Грипсхолм», держа курс из Америки на Гетеборг, резал длинным носом зеленоватый спокойный океан. На корме, греясь на полуденном солнце, пассажиры вели разговоры, знакомились, пели финские песни, просили Эйно подыграть им на скрипке, но тот ушел в себя, его словно подменили — из головы не выходил веселый, добрый Карл Аксолсон. Словно издалека долетали до него обрывки разговора на палубе:
— Нам будут созданы все условия. Как-никак мы специалисты высокой квалификации.
— Мистер, не угодно ли вам коттедж с ванной?
— Да, угодно, и я буду требовать.
— Они ведь только на ноги становятся. Такую войну, голод вынесли. О каких ваннах болтаете?..
— А я скажу: шлите куда нужнее.
— Русский язык, говорят, очень трудный для финна.
— И ничего трудного. Я вот уже полгода учу, хотите, курсы здесь, на корме прямо, устроим?
