Гулгун вернулась к матери.
— Чтоб им провалиться! Опять грузовая! И все — на Чарвак. Едут и едут. Все — на стройку ГЭС… Неужели автобусов не будет?..
— Давай вернемся, дочка. Ведь тут недалеко. У меня уже ноги раскисли, как лепешка, попавшая в воду, — уговаривала ее пожилая женщина, едва шевеля трясущимися от холода губами. — Сегодня заночуем в доме у твоей бабушки. А завтра, бог даст, дождь перестанет и мы спокойненько доберемся до нашего Сиджака.
— Ой, мама, я ж вам говорила, чтоб пораньше уехать. А вы прокопались. Вот и угодили под ливень! — в сердцах проговорила Гулгун и чуть не всхлипнула от досады.
— Все это божьи дела, дочка. Я тут ни при чем. Плов ко времени не доспел, угощение поздно подали. Не могли же мы уйти, когда другие гости и не думают вставать с места.
— Повидались с родичами — и ладно. Можно было уйти…
— Разве ж это сборы![2] А золовка Рихси уж такая копуша, такая копуша! Столько раз ее предупреждала: эй, золовушка, говорю, нам с Гулгуной далеко ехать, так что кладите рис в казан пораньше! А она ведь из тех, кто не вздрогнет, если даже пинка дадут. Все — «сейчас» да «сейчас». Вот и продержала нас, недотепа, до ливня. Должен же человек уметь двигаться поживее! Когда вижу таких увальней, прямо из себя выхожу…
— Тогда не нужно было и вовсе уходить. А сейчас что толку возвращаться, все равно промокли.
— Я и сама подумала: не заночевать ли нам, — но ведь знаешь, какой беспокойный у тебя отец. Возьмет в одну руку свой костыль, в другую — палку да и отправится искать нас с тобой. К тому же я сдуру ему пообещала, что вернемся сразу же после полудня. И когда о твоем братце думаю, сердце разрывается — с утра Аскарджан жаловался, что горло болит. И голова горячей была. А откажись мы поехать — все родичи обиделись бы…
— Незачем было столько сидеть! — Гулгун кипела от негодования и не могла скрыть этого. — Знала бы, не поехала с вами!
— Родичи тогда и близки друг другу, когда хоть изредка видятся. Если не на таких сборах, то где же и встречаться? Не будешь общаться, знать о житье-бытье друг дружки, с годами и узнавать друг друга перестанешь!.. Хорошо еще, у тебя бабушка есть. Она, как старшая в нашем роду, и сзывает нынче к себе всех близких. Не будь ее, разве бывали бы мы так часто в доме у нашего зятя? Из уважения к старушке и ходим. Если она, не приведи господь, уйдет из жизни, станут ли наши братья, сестры хоть иногда справляться о здоровье друг друга?!
Гулгун передернула плечами, отвела рукой со лба мокрые пряди. Она дрожала так, что зуб на зуб не попадал.
