Тео уставился на меня, свирепо нахмурив брови. Я не буду извиняться за драматизм или красочность. Я видела кожаный мешок, предназначенный для моей головы; это было мерзко.
Его взгляд не дрогнул, и я поняла, что он хочет знать, что я сделала, чтобы заслужить такую судьбу. Я не доставлю ему такого удовольствия.
— Послушай, Тео, — продолжила я, вставая и стряхивая опавшие листья и боярышник со своего плаща. — Они не будут колебаться. Если они увидят меня, то без вопросов вонзят стрелу в мое сердце. Они не будут ждать и не позволят мне говорить. Они слишком боятся того, что я могу с ними сделать. Поэтому, если они найдут меня, то через несколько секунд я буду мертва, и ты застрянешь в таком облике навсегда. Я не знаю, где ты найдешь другую волшебницу… или ведьму, — прорычала я, — чтобы изменить тебя обратно.
Он схватил меня за руку и приподнял мое лицо вверх, чтобы взглянуть на него.
— Тогда измени меня обратно сейчас, — прорычал он.
Я проигнорировала его требование.
— Видишь тот горный хребет на востоке. Там, между ними есть проход, прямо вдоль реки, а на другой стороне горы — моя свобода.
Он усилил хватку.
— Я бродил по этим холмам всю свою жизнь. Эти горы непроходимы. Все это знают.
— Это ты так думаешь, но судя по небольшим воспоминаниям, которые у меня остались о маме, она рассказывала мне о том горном перевале, и что его можно найти только с помощью истинной магии, невидимой для человеческого глаза. И то, что пролегает за этими горами, находится дальше, чем любой охотник за головами или принц может добраться. Это моя свобода.
— Что ты хочешь от меня?
— Отведи меня туда. — Из-за моего требования он сразу же стал раздраженным. — Ты знаешь дорогу лучше меня. Помоги мне добраться до этого секретного прохода, защити меня от охотников, и как только мы туда доберемся, я верну твой облик.
— Или я могу сжимать твою шею, остановив поток крови, до тех пор, пока ты не сделаешь этого сейчас, и мы покончим со всем этим.
Я вздрогнула. Это не похоже на него. Насилие, угрозы, гнев. Это больше похоже на его братьев. Тео презирал их за то, какого мнения они придерживались. Но теперь я подозревала, что они приложили руку к этому внезапному изменению.
— Тео, — прошептала я. Это было все, что я могла предпринять. Я не знала, было ли это мольбой о пощаде или призывом к искренности, но я заметила еле уловимый проблеск. — Они все равно убьют меня, и если я должна умереть от твоей руки, то так тому и быть.
