Что касается третьего судьи, то он принадлежал к той героической плеяде самоотверженных женщин, которые в прошлом столетии смело восстали против царского деспотизма и чью нравственную красоту Тургенев воспел в изумительном стихотворении в прозе: без сожаления, без страха, без слов, зная, что впереди их ждут лишения, гнев и проклятия своих, гонения, надругательства, тюрьма и даже сама смерть, они спокойно жертвуют собою во имя блага других.
Вера Фигнер, которую Анатоль Франс назвал в красноречивой импровизации Жанной д'Арк русской революции, принадлежала, как Софья Перовская, к высшему привилегированному классу и, как та, боролась в первых рядах «Народной Воли» против самодержавного строя.
После казни Желябова и его друзей она одно время оказывается чуть ли не единственной руководительницей партии. Мы уже выше рассказали, каким образом она была предана знаменитым предшественником Азефа Дегаевым и брошена затем в темницу Шлиссельбургской крепости.
Подобно Лопатину, Вера Фигнер сумела каким то чудом сохранить после двадцатитрехлетнего заключения в этом каменном мешке все свои умственные способности, всю свежесть и полноту своей жизни.
Но как бы ни был велик авторитет этого революционного трибунала, он все же представлял собою странную особенность, что был целиком избран одной из сторон. За несколько дней до его открытия к Бурцеву явились два лидера партии, из которых один являлся идейным руководителем, а другой практическим вождем с.-р., и заявили ему, что ввиду необходимости раскрытия перед судом самых сокровенных партийных тайн, признается совершенно невозможным, чтоб состав суда был назначен кем-либо другим, кроме членов центрального комитета. Этими лидерами были Виктор Чернов, самый крупный теоретик партии, автор ее аграрной программы и редактор официального органа, и Борис Савинков, ближайший сотрудник Азефа и по «боевой организации»[32]. Бурцев без всяких колебаний немедленно согласился. Он готов был предстать перед каким угодно судом, а тот состав, который ему предложили, представлял, кроме того, почти полные гарантии.
Отчеты заседания этого единственного в своем роде судилища никогда не появились. Не было также составлено официального протокола происходивших прений. Все письменные материалы сводятся к коротенькой «записке» первого заседания, содержащей сухое перечисление условий и порядка дискуссий, обсуждения и указания обстоятельств, принятых обеими сторонами.
