Все это время сын молчал, а отец напряженно кивал.
– Нет, это решительно, решительно невозможно!
– Но это правда! – не выдержал слепой. – Вы так говорите, как будто не верите мне. Но я это видел! Клянусь, что видел!
– Не то чтобы я не верил, – мягко ответил доктор. – Но согласитесь, что вы можете просто заблуждаться. У вас ведь нет опыта зрячей жизни. Вы просто могли перепутать. Тем более со сна.
– Я не мог перепутать! – упрямо заявил сын. – Я видел то, что видел. Людей в масках, прожектор, шприц в поддоне. Это была операционная.
– Ну откуда вы знаете, что это была операционная? В кино видели?
– Не смейте иронизировать, – возмутился отец.
– Простите, – понизил голос доктор. – Я действительно погорячился. И все-таки, откуда он знает, что это было?
– Я ему сказал, – ответил отец. – Он описал мне подробности сна. Так ярко, так живо. Я сразу понял, что он видел операционную. У меня нет в этом ни малейшего сомнения.
– Хм… – только и ответил врач. – В таком случае я решительно не понимаю, что здесь происходит. Это антинаучно. Совершенно антинаучно.
И тогда отец решился высказать робкое, но уже с полчаса, с момента увиденного на стене клиники лика, настойчиво стучавшееся в мозг предположение:
– Может быть, это чудо?
– Чудо? – переспросил доктор. – Простите, я врач и могу опираться только на известные медицине факты. Если вы желаете говорить о чудесах, думаю, вам надо поискать для этого другое место и другого собеседника.
– Но, может быть, вы хотя бы можете проверить, посмотреть, закапать ему в глаза? Вдруг что-то изменилось?
– Мы сделаем все проверки. Но я бы не советовал вам рассчитывать на какие-то сногсшибательные результаты.
И он дал команду сестре, которая тут же устремилась расчехлять аппараты и извлекать из ящика бутылочки.
– Подождите в коридоре, – сказал доктор отцу. – Когда мы закончим, я вас позову.
Отец покорно вышел и сел на прежнее место.
Напротив сочился страданием одинокий, вырванный из фрески глаз.
Он словно спрашивал разгадавшего его тайну человека: «Ты тоже не веришь? Или готов попробовать?»
«Бред, бред!» – сказал про себя отец и даже потряс головой, чтобы изгнать из воображения прилипчивый образ.
А за той самой стенкой, с которой взирал глаз убитого проповедника, исследовались другие, никогда прежде не ведавшие красок глаза. Тоже карие. Тоже часто полные печали.
