Горемычные в ответ только посапывали.
Летучая Василиса была очень хорошей девушкой.
После перевода детишек из ясельной группы в младшую детсадовскую она часто наведывалась туда и разузнавала об их житье-бытье.
Только не все ее груднички попадали в садик и не все там задерживались надолго. Потому что многих усыновляли бездетные пары. Об этом Филантроп заботился особо и самозабвенно.
– Это ж кому чужие-то нужны? – спрашивала Василису подруга.
– Кто сам родить не может.
– Ну и хорошо. Живи – наслаждайся. Зачем на чужих здоровье тратить?
– Детей любят, стало быть.
– Не понимаю.
– А я понимаю. Я бы и сама одного усыновила. Сладкий уж очень, глазастенький такой!
– Ну вот еще! – фыркала подруга. – Тебе-то зачем? Сама еще и не жила. Порезвись сначала, потом замуж выйди, потом о ребенке думать будешь.
– А я уж этого полюбила! Хороший он такой, особенный!
Особенный в это время попискивал и дожидался Василисиной смены. Потому что другие няни его явно устраивали гораздо меньше.
– Он словно чует тебя, – удивлялась ночная дежурная, приветствуя Василису. – Вот только три минуты назад плакал, а как заслышал твои шаги, успокоился, и слёз словно и не бывало.
– Да? – наклонялась над кроваткой любимца Василиса. – Меня ждал, сердечный? Меня хотел?
– Ыыы, – отвечал новенький.
– Да он понимает! – всплескивала руками ночная дежурная.
– Конечно, понимает! Он у меня смышленый! Он у меня академиком будет, нобелевским лауреатом!
Малыш вроде бы не возражал.
Кирочка сделала горячее какао с молоком.
Наверное, это было как-то совсем по-детски и соответствовало ее новому статусу и наконец-то достигнутому возрасту куда меньше, чем кофе, который пили остальные.
«Ну и пусть! – сказала она в ответ на критику какой-то другой, внутренней Кирочки. – Зато так вкуснее!»
Сегодня был очень напряженный день – последний перед стартом этого странного шоу, в подготовку которого они вложили столько сил и нервов.
Студия уже сверкала, как конфетная обертка, и провожала гулким отзвуком каждый Кирочкин шаг.
«Ничего, скоро тебя заполнит толпа и ты потеряешь свой собственный голос, – говорила ей Кирочка, поеживаясь от присутствия этого невидимого, но оттого не менее навязчивого попутчика, который шел по пятам. – Это просто резонанс, который съедят крикливые потные зрители».
Смешная Кирочка. Кого она вздумала поучать?
Студия не кажется ни испуганной, ни даже хотя бы обеспокоенной. Она слишком торжественна, слишком предвкушает завтрашний триумф, чтобы поддаться провокациям этой маленькой щуплой девушки.
