Собирая материал о Старре, Даймонд обнаружил, что в кругах молодых оперативников о нем ходят легенды, он представляется им героической фигурой — последним из могикан докомпьютерной эры, когда операции Компании провоцировали, по большей части, перестрелку через берлинскую стену, а не заключались в контроле конгрессменов путем сбора информации о неуплате ими налогов или об их извращенных сексуальных пристрастиях.
Т. Даррил Старр принадлежал к тому же типу людей, что и его скандально известный современник, вышедший некогда из большой игры Компании, чтобы писать невразумительные шпионские романы, мешая в них правду с ложью и все глубже увязая в политических интригах. Когда непроходимая тупость новоявленного писателя привела-таки к тому, что его взяли за жопу, он неожиданно для всех замолчал, в то время как его соратники дружным хором каялись и винились в своих грехах, публикуя покаянные статейки с немалой выгодой для себя. Отсидев приличный срок в федеральной тюрьме, этот мастодонт вдруг вновь попытался вернуть себе лицо и поставил на уши прессу и TV. Америка покатывалась со смеху, следя за потугами старого чучела, но Старр всегда восхищался этим запутавшимся простаком. Он ценил в нем простодушный, бойскаутский дух, отличавший всех ветеранов ЦРУ.
Даймонд поднял глаза от доклада:
— Здесь сказано, мистер… э-э… Хаман, что вы участвовали в этой операции в качестве наблюдателя.
— Совершенно верно, сэр. В качестве стажера-наблюдателя.
— В таком случае зачем вам понадобилось смотреть фильм?
— Видите ли, сэр… — смущенно замялся араб.
— Иначе мистеру Хаману нечего было бы доложить своим боссам о своих непосредственных впечатлениях, сэр, — объяснил Старр. — Он был с нами там, наверху, когда заварилась каша, но не прошло и десяти секунд, как его и след простыл. Человек, которого мы послали на поиски, в конце концов обнаружил его в дальней кабинке общественного сортира.
Араб невесело усмехнулся:
— Так оно и было. Естественные позывы человеческой плоти столь же несвоевременны, сколь и обстоятельны.
Помощник Даймонда, нахмурившись, заморгал. Обстоятельны? Что он имеет в виду? Может быть, этот малый хочет сказать «настоятельны»? Или «представительны»?
— Понятно, — коротко бросил Даймонд, возвращаясь к изучению отчета, изложенного на семидесяти пяти страницах.
Тишина давила на араба, ему стало не по себе от гнетущего молчания, и он осмелился нарушить его:
— Мне не хотелось бы показаться вам излишне любопытным, мистер Старр, но есть кое-что, чего я никак не могу понять.
