— Я не очень-то привык к маггловской одежде, знаешь ли.
— Это твои проблемы, — отрезала Гермиона. — Если бы ты подождал меня, то сейчас кутался бы в мантию.
— И почему я сомневаюсь в этом? — Драко хмыкнул. — Нет, в какой-то мере я понимаю всех этих людей, действительно понимаю, но от этого не становится менее обидно.
— А вот я этих людей совершенно не понимаю, — взвилась Гермиона. — Когда мы прятались от… — она запнулась, — от вас, мы совершенно не были уверены, что эти самые милые люди не сдадут нас первому же Пожирателю в надежде получить награду, а то и просто выслужиться. Это Гарри пытается всех жалеть и прощать. Ему можно, он же у нас Герой номер один. А я — нет. Уже нет. Я уже не спасаю домовых эльфов, прошло то время. Наверное, нужно сказать спасибо твоей сбрендившей покойной тетке за то, что так вовремя избавила меня от всех иллюзий, но, извини, даже для покойницы у меня могут найтись только неприличные слова.
— От иллюзий чего? — тихо спросил Драко.
— От иллюзий победы, — отрезала Гермиона. — Ты, наверное, думаешь, что когда все закончилось, мы все стали жить в сплошном шоколаде? Как бы не так. Оказалось, что все только начинается.
— Что начинается?
— Все. В Министерстве такая борьба за власть началась… Откуда-то вынырнула непотопляемая Долорес, — Гермиона села на лавочку в каком-то сквере, мимо которого они проходили. — А нас перетаскивали с места на место, как ручную кладь. Нужно было улыбаться с очередным политиком и молчать в тряпочку. Никто не хотел и не хочет знать правду о той нелепой войне. Если бы Гарри сразу не растрепал всем и каждому о роли Снейпа, и его не смогли бы оправдать. Скорее всего, просто забыли бы. А так, вынуждены отдавать дань павшему герою.
Гермиона говорила несвязно, сказывался перенесенный недавно стресс, но ее это уже мало волновало. Драко был одним из немногих, который мог бы понять.
— Почему?
— Потому что стыдно. Но стыдно одним, а вот другим совсем даже наоборот, — Гермиона покосилась на своего спутника. — Я однажды сорвалась. Не смогла изображать из себя улыбающуюся куклу и пожимать руку Амбридж. Я ей те суды над магглорожденными никогда не прощу.
— И что ты сделала?
— Я не помню, — Гермиона потерла лоб. — Говорила я много, и делала тоже. Я же поднаторела в магии нападения. Все молчали, не двигались и слушали, слушали… А потом ворвались авроры, сняли со всех заклятья, а меня бережно спеленали и уволокли в Мунго. Сначала, правда, хотели в Азкабан, а потом учли, что я — та самая Грейнджер. Скоты. Они-то тоже сидели под столами, когда твой Лорд жив был.
