− Рен, это не…
− Я не могу, − Он поднял руку, заставив замолчать меня. — Прямо сейчас я не могу с этим справиться.
Слезы застилали глаза.
− Мне нужно… поговорить с Дэвидом, − добавил Рен.
Мое сердце остановилось. Клянусь Богом, оно пропустило удар. Когда Рен вновь заговорил, его голос был грубым и резким: − Мне нужно доложить о Всаднике.
Я медленно заморгала, осознавая его слова.
− Ты не…?
− Не могу, − он глубоко вздохнул. — Сейчас я не в силах столкнуться с этим.
Разрывающие чувства разрослись, обнажая внутри меня пропасть, которую я никогда не смогу залечить. Я ничего не сказала, когда он удалился, оставив меня на аллее.
***
Домой я отправилась не сразу. Не знаю почему. Несколько часов я бродила по городу, боясь, что Кайл или любой другой член Ордена выпрыгнут из конной повозки, курсирующей по узким улочкам города, или машины с затемненными стеклами, и похитят меня во время прогулки по Французскому Кварталу.
К счастью, этого не произошло.
Мне не хотелось, чтобы они заявились ко мне домой, чтобы задержать меня, ведь там Динь. Наверное, именно поэтому я и медлила с возвращением. В конце концов, я устала слоняться по городу и, приняв во внимание отданный приказ вернуться домой несколько часов назад, решила подчиниться.
Сначала я столкнулась с Диланом, а потом с Джеки — другим членами Ордена. Ни один не прошипел «Полукровка» и не попытался убить меня. Рен никому ничего не рассказал, или же они решили повременить с мерами. Меня не волнует, если Дилан или Джеки доложат Дэвиду о том, что я до сих пор на улице. Это наименьшая моя проблема.
Всякий раз, как до меня доносился скрип покрышек или кто-то приближался ко мне, я напрягалась. Совсем нехорошо. Я не находила себе места, метаясь весь вечер между гневом и грустью. Мне не повстречался ни один Фейри, на котором я бы могла выместить весь гнев. Очень жаль. Хотелось подраться с невинными прохожими, дать им под дых. Эта гремучая смесь чувств едва ли выносима. Поняв, насколько ужасно мое желание бегать по округе и сшибать глотки горожанам, я почувствовала себя еще хуже и подавленней.
Затем я подумала о Вал, и моя боль усилилась.
А потом я вспомнила о Рене.
Мое сердце разбивалось снова и снова. Я любила его, я была по уши влюблена в него, и он… Боже, теперь он должен был меня ненавидеть. Я продолжала проверять свой телефон, когда безсмысленно бродила по улицам, и даже не знала, зачем. Существовала крошечная вероятность, что я получу сообщение или обнаружу пропущенный звонок от Рена, − очень маленькая, практически нулевая вероятность. Конечно, каждый раз, когда я проверяла свой телефон, там ничего не было. Но эта небольшая надежда, кажется, причиняла мне еще больше боли.
