− Изменилось, − я ещё раз прошлась перед кроватью, глупое платье опутывало мои щиколотки. − Одно лишь твоё присутствие заставляет меня желать выпрыгнуть из окна небоскреба прямо на бетонный тротуар. Или в ров. Ров с водой и дюжиной голодных аллигаторов.
Он усмехнулся.
− Пташечка, ты вырисовываешь такие очаровательные картины.
− Я напишу красивые картины твоими кишками, − бросила я в ответ.
Дрейк рассмеялся.
Ненавижу его.
Правда.
− Сопротивляйся сколько хочешь, − он пренебрежительно щелкнул запястьем, переводя взгляд на окно. − Мы заключили сделку. В итоге ты окажешься подо мной, а мое семя − внутри тебя.
Мои губы скривились от отвращения, и я перестала расхаживать. Я говорила себе заткнуться, но мой рот не поддавался контролю.
− Это самая отвратительная вещь, которую я когда−либо слышала.
Он пожал одним плечом, сумев сделать это элегантно.
Меня охватил гнев, мой постоянный спутник.
− Ты на самом деле думаешь, что я хочу этого? − Он собрался что-то ответить, но не смог. − Не отвечай на этот вопрос. − предупредила я. − Мы заключили сделку, так как ты не оставил мне другого выбора. Я не хочу тебя, и уж точно не хочу вынашивать твоего ребёнка.
Ухмылка украсила его идеальное лицо, его бледный взгляд сосредоточился на мне.
− Мы ещё посмотрим.
Я горько засмеялась.
− О нет, этого никогда−никогда не произойдет. Знаешь, как в песне у Тейлор Свифт? Никогда−никогда, ни за что, ни за что[8].
На его лице отразилось смятение.
− Я знаю, что больше не понадоблюсь тебе, как только рожу этого апокалиптического
ребенка…
Он вздохнул.
− Я хочу, чтобы ты прекратила называть так малыша.
Я проигнорировал его.
− Как только я рожу его, ты убьешь меня. Меня не волнует, насколько горячим ты себя считаешь и на сколько верен ты своему волшебному члену, я не хочу, чтобы беременность была единственной гарантией, что я буду жить.
− Я думал, что ты хочешь выпрыгнуть из окна в ров с аллигаторами.
Я прищурилась.
− Может, я не планирую соблюдать условия нашей сделки. В отличие от Фирмы, я не связана обещанием.
Он откинул голову назад и закрыл глаза. Моя спина затекла. Меня обидели. Оскорбили. Я была офигенным бойцом, а он настолько меня не боялся, что даже вздремнуть решил.
− Знаешь, Пташечка, − медленно произнес он, постукивая по подлокотнику черного кресла, − я планирую оставить тебя у себя после всего. Твой ротик забавляет меня. Возможно, обзаведусь симпатичной клеткой, где буду держать свою симпатичную рыжую Пташку.
Я уставилась на него.
