— Ничего себе…
Ректор не преувеличил, покои впрямь оказались роскошными — особенно по сравнению с той узкой комнатушкой, в которой я жила раньше. Небольшая прихожая — с комодом для обуви и пуфиком, чтобы удобнее было её надевать — выходила в гостиную, тоже сравнительно небольшую, но очень уютную, с кухонным уголком, который от основной зоны отделяла высокая стойка с двумя табуретами перед ней.
Ещё в гостиной стояли два письменных стола и две высоких полки для книг, посередине небольшой обеденный стол с двумя стульями, а широкое окно выходило на увитый плющом балкончик. Этот балкончик был общим со спальней, так что выйдя на него из гостиной, можно было зайти в спальню, если, конечно, дверь не была заперта.
А уж спальня вообще заставила меня покраснеть. В ней не было ничего, кроме кровати — вернее, были ещё две тумбочки и огромный встроенный в стену шкаф — но кровать с лихвой перетягивала на себя всё внимание. Широченная, даже не дву-, а скорее трёхспальная, под тёмно-зелёным бархатным балдахином, накрытая шёлковым тускло блестящим золотистым покрывалом, с высокими подушками — она напоминала скорее любовное гнёздышко в каком-нибудь гареме, чем скромную спальню двух, пусть и женатых, но всё же студентов.
Я с ошеломляющей яркостью представила, как на этом покрывале сплетаются в жарких объятиях двое, и безудержно покраснела. Представила, как Хен обнимает меня, как я тянусь к его губам, как его взгляд меняется, темнея так, что дух захватывает.
А потом вспомнила, как поцеловала его в палатке. И хорошо ещё, что тогда Хен спал и ничего не понял.
А что если он не спал?!
Эта простая мысль заставила меня ощутить себя как на костре. А ведь и правда: он вполне мог не спать, только притвориться, будто ничего не понял.
Хотя нет, ведь он тогда обнял меня. Зачем бы ему это делать, если я ему не нравлюсь? Тогда уж было бы логичнее отвернуться от странной девчонки, вздумавшей лезть к нему с поцелуями.
Ох, Нигос, чума на твою голову.
Нет, я, конечно, не собиралась снова его целовать. Но вся эта близость… вернее, одно только ожидание близости — всё это кружило голову и лишало способности соображать. Я уже и сама запуталась в своих чувствах: нравлюсь я Хену или нет, догадывался ли он о моих чувствах до признания или нет… — и самый главный вопрос: у меня совсем нет шансов или всё же на что-то можно надеяться?
