Макс успел отскочить, а жаль — с удовольствием бы огрела его по спине.
Пластик, ударившись о железную дверь, раскололся, а осмелевший муженек, наконец-то, прошел в квартиру.
— Эй, рыжуля, ты чего? — широко раскрыл свои бесстыжие зеленые глаза.
— По-шел вон! — снова по слогам проговорила я, чтобы лучше дошло, и бросилась в атаку. Макс завопил:
— Ненормальная! Истеричка! — и кинулся к двери, распахнул ее, тяжело дыша, добавил. — Встретимся в суде!
— Чтоб ты сдох! — в сердцах пожелала я, настигая негодяя, но ударив только по закрывшейся створке. — Сволочь! Гад! — ручка швабры переломилась надвое.
— Еще какой! — сочувственно вздохнула Надя.
Я без сил опустилась на пол, сломанное «оружие» упало.
— Лизка, ты чего? — Надюшка подбежала ко мне, заботливо заглядывая в лицо. — Тебе плохо? Принести водички?
— Теперь точно все… — я было протянула руку к медальону, но замерла, глядя в одну точку, ничего не видя вокруг.
— Не-а, — помотала головой подруга, — это не все! — хмыкнула с досадой. — Гад верно рассчитал! — подумала. — Водой здесь не обойдемся! — побежала на кухню, на ходу придерживая полотенце.
Мне вставать не хотелось, но отрывать задницу от пола пришлось.
Обещала найти одежду для подруги! Взгляд упал на оставленные Максом сумки, и их не забрал. Значит, вернется! Что-то щелкнуло в голове, твердо постановила:
— Ну, уж нет! И на порог не пущу!
Ярость придала сил, и я, позабыв обо всем, схватила ношу и выбежала в подъезд. Муж успел выйти на улицу, под дождь. Я выскочила следом, громко хлопая дверью подъезда. Он оглянулся, на мгновение оторвавшись от телефона.
Отступил. Ранние сумерки опустились на улицы нашего города. Свет зажженных фонарей отражался в лужах, и в одной из них стоял Макс. Я замерла в другой.
— Чего тебе? — неласково буркнул он, и мое желание расставить все точки над «i» разом испарилось.
Ветер, растрепавший волосы, оказался довольно прохладным, но именно его дыхания мне не хватало, чтобы остыть. Без слов поставила сумки на мокрый асфальт и тихо сказала:
— Вот. Уходи. Не возвращайся.
По-хорошему надо было бы сразу уйти, но не справилась с эмоциями.
Хотелось запомнить его лицо навсегда, и в этот момент я никому, в том числе и самой себе, не смогла бы уверенно объяснить — зачем делаю это. Макс не стал искушать судьбу, быстро поднял сумки и побрел прочь со двора. Как бы написали в дешевом романе: «И дождь быстро смыл его следы!»
— Очень поэтично, — с мрачным удовлетворением шепнула я и тотчас вынуждена была прикрыть рот.
